Клуб «Симбирский глагол». Жан Миндубаев.

Привычная «Д?ЧЬ».

    Житель поселка Криуши Николай Егоров чуть не стал инвалидом на моих глазах. Произошло это так. Я удил рыбу под волжским крутояром. Блаженство мое было прервано треском дерева и отчаянным воплем. Вскинув голову, я увидел нависшую над оврагом дикую яблоню. А с нее на каменистую осыпь летел человек с мешком в руках... Любитель сбора дикорастущих отделался вывихом руки. Я вез Егорова к врачам и по дороге все пытал: ну, что за нужда ему, человеку уже в годах, лезть на яблоню за кислыми дикорастущими? ?ли своего сада-огорода не имеет (хоть и в самом поселке Криуши и возле него — тьма дачных участков)? — Да есть, есть у меня «фазенда»! — кряхтел на заднем сиденье Николай. — ? яблок хватает. Да ведь здесь, на горах — ничейные! Набрал пару мешков и гони вино! Задарма! Ну, какой дурак от дармовщинки откажется?! Дураков, вероятно, в Криушах водилось немного. ?бо я весь август наблюдал, как шумные компании криушан, переправившись через залив на лодках, с великим азартом трясли и колотили дикие груши, яблоки, тернослив. Потом волокли все это к лодкам, грузились, отправлялись восвояси. Мне думалось: а если б с таким же усердием и заинтересованностью растить, холить и пестовать свой сад? Полезли бы аборигены по кручам за дичками? Стали бы тратить на это время и силы — а то и здоровьем рисковать? —        Обязательно полезли бы! — отмахнул мои сомнения Николай Егоров, взбодрившийся после того, как врачи вправили ему руку. — ? я непременно опять полезу! Добру пропадать, что ли?! Я сколько вина из дичков наквашу, ну?! Возразить было нечего. Но именно тогда я впервые задумался о том неоднозначном занятии, которое обозначают словом «собирательство». НАЧНУ вот с чего. Кто ни зачитывался чудными книгами С. Аксакова и В. Солоухина, посвященными охоте, рыбалке, сбору грибов? Кто сам не подвержен страстям грибника, охотника, рыболова? Страстям, живущим в нас вероятно, с пещерных времен... С тех сумрачных и тревожных дней, когда собирательство (в любом виде) было единственным доступным способом выживания человечества... Вообще говоря, семью вышеназванных литературных шедевров можно дополнить еще одним исследованием. Ну, допустим, под названием «Русская дичь». О, тут есть о чем поведать! Нетрудно представить, сколь захватывающе интересны были бы рассказы о том, сколько и каких даров у необозримой и богатой российской земли собирало еще немногочисленное человеческое племя! Ну да: меха — рыбу, мед — воск, грибы — ягоды, лыко — мочало — и прочее, и прочее — устанешь перечислять. Подавалась почти повсеместно к столу янтарная стерлядь, тянулись по зиме к городам воза битой дичи, млели от немыслимой удачи рыбаки и охотники. Откройте хотя бы того же Аксакова, он  писал  «...  в 1816 году с исхода сентября по 6 декабря я убил... около пятисот тетеревов...» Вдумайтесь: охотник Аксаков  пристрелил  500 (Пятьсот!!!) птиц! Одна деталь: писатель, живописующий о своих охотничьих подвигах, спустя всего два десятка лет с великой горечью замечает, что со времен его молодых охот оренбургские земли «сильно оскудели». Эх, что бы Сергей Тимофеевич сказал сегодня! Жителю больших городов (и вообще далеко отстоящему от природы гражданину) даже трудно представить, какую пустыню являет собой ныне обжитая нами земля; как она вытоптана, объелозена, разорена... Вот лишь одно личное наблюдение. Десять лет назад возле затерянного в лесах хутора Вязки, где я провожу лето, можно встретить зайца прямо на огороде! Минувшей осенью по первой пороше я обошел всю округу: ни одного следа! Как будто никогда и не водились здесь милые лопоухие существа, давно ставшие символом и непременной составной частью не только русской природы — но и национального фольклора... ? ведь не охотники их истребили — химикаты, пастухи с собаками, человеческая толкотня. ? разве только одних зайчишек извел вездесущий человек? Обеднела вся наша земля до крайности; она тяжко больна. Тут напрашивается одна сентенция: больному не только лекарства нужны — но и покой, отдых. Понимаем ли мы это, учитываем ли в своем обыденном, привычном повседневном собирательстве? Посмотрите, что творится в лесах и на полянах российской средней полосы, когда доспевает земляника или клубника! ?менно доспевает — ягода еще зелена — ей до спелости зреть и зреть... Но уже вываливаются на опушки тысячные десанты горожан, уже дерут слегка подрумяненную кислую ягоду... Чертыхаются лесники: в лесах пожар за пожаром; матерятся мужики — попробуй теперь выкосить потоптанную траву! А уж мусора, кострищ, поломанных деревьев и кустов! Общение с природой? Какое общение? Поругание ее! А грибное столпотворение? А клюквенное? А беда в кедровниках, когда ради шишек колотушками мочалят взрослое дерево? Криком боли исходит природа — да разве услышал этот крик опьяненные азартом легкой добычи собиратели и потрошители?! Любители дичи — во всех смыслах... Лучше сказать: дикари. Помню, у нас в деревне существовала негласная договоренность (а скорее — традиция) не шастать в леса по орехи до их поспевания — и попробуй, нарушь! Так же определялись луговины, на которых до покосов нельзя было идти по ягоду. ? вообще, помню, даже на телеге в нашу дубраву нельзя было заезжать... Как урезонить сегодняшних «добытчиков»? На что уповать? На сознательность? На сдерживающую силу законов и местных установлений? Куда там! Если у нас глобальных отравителей и губителей природы (предприятия, химкомбинаты и прочее) никто не может призвать к порядку, то как и кто внушит многомиллионной армии «собирателей» очевидную мысль о крайней аккуратности и бережливости при пользовании дарами природы? Раз уж самим им недоступно соображение о том, что пилить сучок под собой может лишь дурак... ПЕЧАЛЬНЫЙ опыт человечества убеждает: люди реально начинают заботиться о природе только тогда, когда ее боль, ее недуги начинают сказываться на здоровье и жизни их самих. Американцы, в частности, взялись за очистку своих рек только после того, как те стали буквально гореть — столько в них было влито мазута, бензина и прочего воспламеняющегося материала. Они же перестали заваливать поля химикатами и пестицидами только после того, как у фермеров стали рождаться дети-уроды... До того все призывы к обереганию природы были тщетны. Процесс, вероятно, везде одинаков. Мифическая идея о неистощимых запасах и возможностях нашей российской природы все еще — увы! — живучи. Так же, как всеобщее право на въезд, вхождение, шастанье по любым (кроме небольших, заповедных) территориям. Подивитесь на толпы горожан, прочесывающих наши леса по выходным дням. Ужаснитесь количеству грибников. Придите в отчаяние от числа охотников. Скажем, в Ульяновской области их несколько десятков тысяч — при населении в миллион двести человек и абсолютно обжитой территории! Да если просто стрелять не в дичь, а только  в воздух — и то всем животным конец! Как выразился бы ученый муж: «Антропогенный фактор достиг критических значений». Человек уже одним своим присутствием в лесу, в лугах, возле речки истощает природу. «СКВОЗЬ» тернии к звездам!» — так обозначили древние генеральную линию развития человечества. В растолковке, как я понимаю, это означает: сквозь преграды и трудности — к совершенству! К совершенству во всем — в производстве машин и мыслей, в выращивании детей и хлеба, в строительстве домов и собственных душ. Великолепный девиз вспоминается мне каждый год в пору, когда еще в уцелевших от нашего движения к прогрессу тощих лесах что-либо начинает вызревать: земляника, орехи, грибы, травы. В благодатные июльские дни опушки и перелески щедро заполнены собирателями и собирательницами в позиции, как изящно выразился некий француз «ОМАР» ... Промысел еды начался! Выше сказано, какой вид принимают наши леса и рощицы после того, как граждане утолят свое желание снабдиться дармовой пищей. Склянки, банки, хлам, вытоптанности и пролежности. После нашествия едоков можно пускать бригаду сборщиков вторсырья. Мог бы лес разговаривать — он бы рассказал о своих ощущениях... О, странности нашего бытия! О, нелепости нашей натуры! Вот я вижу «свиномарку» на опушке и возле нее женщину, двух недорослей и мордатого мужика, собирающих в пол-литровые банки жиденькую земляничку и тоненькие грибки. Я прикидываю: бензин в два конца, износ машины, полный рабочий день, который можно было бы, скажем, потратить на выращивание той же ягоды, или разведение шампиньонов, или выведение нового сорта крыжовника... ? получить куда большую выгоду (и удовольствия) нежели от собирательства. Конечно, человечество это давно осознало (разве что за исключением Африки). Оно, собственно, потому и отказалось от собирательства как способа пропитания в силу его конечной неэффективности. ? приступило к интенсивному созидательству — как альтернативе. ? вывело новые сорта яблонь с невероятной урожайностью. В каждом подвале растут вкусные шампиньоны. Разбило плантации ягод. ? даже изобрело пылесос для отсасывания вредителей с культурной земляники. ? так далее, и тому подобное. Мы тоже кричим на всех перекрестках: стремимся к прогрессу! — рвемся к звездам?! Мы — к звездам? Может быть, может быть... Но, честное слово, странную позицию мы занимаем в этом своем стремлении. Наши лесные опушки по-прежнему напоминают спортивную линейку, усеянную отнюдь не спортивными фигурами, явно подзадержавшимися на беговой дорожке в ожидании стартового пистолета... Короче: к звездам в положении «РАК»! Достигнем ли? *   *   * Понимаю, сколько недоумения и возмущения вызовут эти заметки. Нам? ?сконным собирателям? Ограничить вторжение в леса, воды, луга? Лишить нацию традиционного удовольствия? Урезать возможность приработка за счет дикорастущих? ? прочее, и прочее... Сочувствую. Самого подчас тянет с корзинкой по грибы. Но умом понимаю — есть только два выхода. Первый. Продолжать рвать, драть, собирать, выцеживать. ? довести этот процесс до полного опустошения земли. Второй. Урезонить себя. Ограничить. Попытаться самим вырастить ныне собираемые лакомства. ? последнее. Не только уповать на сознательность. Нужны законные ограничения; на вторжение в природу. Наконец, лесам, озерам, прудам и прочим «объектам природы» нужны рачительные хозяева. Когда оно всеобщее — оно ничье. А без хозяина, известно, не только дом — сирота... Вспоминается фраза одного чеховского героя: «Взрослые — как малые дети — хотят все рукой достать. ? в рот тянут. Так все вокруг себя и объедают». ?менно так.