Со школьных лет нам кажется, что за великими произведениями литературы стоят не менее великие, но малознакомые люди. При ближайшем рассмотрении их судьба зачастую становится более яркой, хотя и драматичной. Одна из таких фигур – Николай Васильевич Гоголь. Из-за чего Пушкин вызвал бы его на дуэль, куда он спускал своё состояние и почему никогда не женился, рассказывает автор романа «Голова Гоголя» Анатолий Королёв. В Ульяновске он побывал в качестве гостя Литературного фестиваля «Слово. Том первый» с лекцией. О странностях, пристрастиях и мистификациях писателя он рассказал в программе «Один из нас» на радио 2х2.

В этом часе Зуля Ахметова, всем привет и хорошего вечера. У нас в гостях специальный гость V Международного культурного форума, который в эти дни традиционно проходит Ульяновске, известный российский прозаик, драматург, сценарист, филолог, доцент московского Литературного института имени Горького Анатолий Васильевич Королёв. Добрый вечер, Анатолий Васильевич!

– Добрый вечер!

– В 7 номере журнала «Знамя» за 1992 год вышел ваш знаменитый горячо обсуждаемый роман «Голова Гоголя». Захватывающая история, которая сегодня в этой студии дает нам с вами возможность и повод поговорить об этом удивительном человеке и фантастически одарённом писателе. Ведь Николай Васильевич Гоголь не только в русской, но и во всей мировой литературе – это космос, целая вселенная. Это и первый опыт отечественного фэнтези в «Вечерах на хуторе близ Диканьки», это патриотический и остропсихологический «Тарас Бульба», до колик от смеха раздирающий «Ревизор» и, конечно же, в духе гоголевского современника Эдгара По, автора «Маски красной смерти» и «Падения дома Ашеров», «Вий». Анатолий Васильевич, каким образом такой яркий калейдоскоп сюжетов и жанров мог вмещаться и существовать в голове одного отдельно взятого человека? Из каких истоков растет весь ужас Вия?

– Я думаю, что это связано с тем, что Николай Васильевич был гениально одарённым человеком, гений непредсказуем в своём движении сквозь свет и мрак. И он был закомплексованным человеком, но это шло на пользу его гениальности. Ведь, насколько нам известно, он никогда не был женат, вёл жизнь анахорета, отшельника. И в то же время он страстно обожал оглядываться на красивых девушек, вспомним его «Невский проспект» где герой крутит головой, посмотрев на одну дама, на другую, на третью. А потом, он был очень чувственным человеком, очень любящим, влюбляющимся. Это сочетание страстного сексуального жала, манкости, которая была заключена в такую броню, вызывала в нем сильнейшие вибрации. Он был силен во всех страстях, как в плюсах, например, любви, так и в отрицании той же любви.

– А откуда взялась эта броня, как она появилась?

– Он был непростая фигура. Я думаю, эта броня – оборона от его маменьки. Маменька его была немножко сумасшедшая. Ради сына она была готова на все. Она писала в письмах к своим друзьям: вы знаете, кто изобрёл железную дорогу? Николенька. Это было обожание. Тем более он так тяжело родился, в пути, карету остановили, и роды были приняты прямо на обочине. Мать считала, что он будущий гений, и она, в общем-то, оказалась права. А он родился с таким комплексом к женскому началу, для него даже любовное внимание матери с детских лет было весьма тревожным. И от этой тревоги, это моя версия, он оборонялся таким сложно устроенным коконом. Он всегда старался сопротивляться чувству любви к тому, кого он любит. Вот он восхищался Пушкиным, который, как говорил Гоголь, подарил ему сюжет «Мертвых душ». Но вспомним, как странно он отплатил. Тогда литераторский мир был не очень большим, и весь литературный Петербург знал, что отец Пушкина был страшным скрягой. Есть известный анекдот – он, Лёвушке, брату Александра, начал выговаривать: как так, ты разбил рюмку, она такая дорогая. Лёвушка воскликнул, раздражённый отцом: двенадцать копеек! Отец: тринадцать, сударь, тринадцать! А когда Пушкин получил свою первую зарплату, она выдавалась монетами, это подлинная история, он переплывал на Неве на лодочке с отцом. И стал бросать золотые монеты в воду на его глазах.

– Для чего?

– Он любовался тем, как монеты красиво тонут. Отец скрипел, у отца была судорога. И вдруг в романе Гоголя появляется отвратительный скупердяй Плюшкин. Обратите внимание – Плюшкин и Пушкин. А дочь Плюшкина звали Александра. Я считаю, что это страшная карикатура, отражение скупердяя-отца Пушкина. Если бы Пушкин в этот момент был жив, он бы вызвал его на дуэль, и они бы стрелялись.

– Но ведь Пушкин подарил и сюжет «Ревизора»?

– С сюжетом «Ревизора» все понятно, с сюжетом «Мертвых душ» некоторая неясность.

Как Гоголь «Носы» перепутал

– А из каких истоков растет весь ужас Вия?

– Это вещь украинского космоса. Это космос Малороссии, о нем известно довольно мало, но все-таки известно, как раз благодаря Гоголю, который написал замечательные «Вечера на хуторе близ Диканьки». Повесть «Вий» написана позже. Украина – нация молодая, она находилась и находится в состоянии роста, развития. И как все молодые народы, она очень чувствительна к тотемам, мифам, ко злу, причудам, к притчам, сказкам, преданиям, заговорам. И фигура Вия, она не выдумана Гоголем. Она существует, правда, в более жидком виде в этом космосе Малороссии: темная ночь, звезды, месяц, пролетающая ведьма, горящий факел, череп, вино, в котором отражается убитый младенец. В этом космосе, скорее языческом, чем христианском, и рождаются такие фантомы, которые Гоголь очень четко и тонко чувствовал. Это трещина, которая проходит по дну христианского мира. Церковь, в которой отпевают эту спокойную панночку, на самом деле ведьму, на самом деле деревянная христианская православная избушка, в которой языческие демоны. От русской философской интеллигенции Гоголю шли упрёки в этом демонизме. И в «Ночи накануне Ивана Купала» где Ивасю отрубают голову, – это одна из самых страшных первых историй, пусть даже сказочных. У нас вроде не убивали так жестоко маленьких детей. А Ивасю герой отрубил голову, чтобы получить доступ к кладу. То есть Гоголь с одной стороны выступал как рыцарь света, потому что он автор потрясающих вещей, таких как «Шинель», или как «Нос», но в то же время эта его тяга, как будто бы вьюшку в печи открыли, и бумажный Гоголь улетает в эту бездну, и он сгорает. Очень сильная инфернальная тяга присутствует в Гоголе.

Вообще с Гоголем довольно опасно. У меня есть такой коллаж, «Носы». Я взял «Нос» Гоголя и пустил его в экстравагантную постмодернистскую стихию, и написал коллаж. Сделал четыре варианта, четвёртым, наконец, был доволен и послал его издателям. Издательство «Москва. XX век» опубликовало эту книгу, там и «Голова Гоголя», и мои коллажи. Я с ужасом увидел, когда открыл книгу, что был напечатан второй вариант, а не четвертый. Каким образом я мог послать текст черновика вместо текста законченного? Я пытался разобраться, но ничего так и не смог понять. Гоголь сделал такую дулю – не трогай. После этой истории все мое отношение к Гоголю – только сложив руки, восторг и больше ничего, никаких контактов.

– Андрей Белый, поклонник и последователь Гоголя говорил, что он смотрит на отражение луны в зеркало и творит, в ней он ищет вдохновение. Что, по-вашему, вдохновляло Гоголя, что поддерживало его в жизни в творчестве?

– Да, луна, конечно, является одним из магических предметов в космосе Гоголя, но это не луна, висящая в небе, твердая, жесткая, а та луна, что отражается в озере, в водоеме. Она немного подрагивает и принимает черты женской фигуры, как мне кажется. Это луна через отражение вдохновляла Гоголя, но никак не прямым взглядом, как на луну смотрел, например, Эдгар По.

Российская деревня с видом на Сан Пьетро

– Сначала жизнь к нему благоволила, он приехал молодым человеком из провинциальной Новороссии, довольно быстро сделал литературную карьеру в Петербурге, заслужил отзыв Пушкина, стал его если не другом, то приятелем, товарищем. Пушкин был та еще штучка, ему надо было понравиться, он не управлял своими эмоциями. Поэтому Гоголь здесь проявил чудеса мимикрии. И «Ревизор» был поставлен на сцене Александринского театра, и император, рассмеявшись, сказал: но ведь больше попало мне. И пусть там финал был такой фальшивый – к нам едет настоящий ревизор, сейчас все грешники будут наказаны. Но Гоголь, особенно ранний, как я изучал, приехав в Петербург, продемонстрировал чудеса практицизма. Он сумел добиться помощи своим сёстрам, достать для них денег, подготовил их будущий брак. Он сумел завоевать общество литературное уже своим первым шедевром «Вечера на хуторе близ Диканьки». Ведь ему было 20 с небольшим лет. У него душа была поэта и романтика. Проявив удивительный практицизм, он, с одной стороны, завоевал симпатии, а с другой, насторожил того же Пушкина. Я цитирую по памяти: «Уж какой он ловкий, этот наш малоросс, с ним мне надо держать ухо востро». Пушкин насторожился немножко по поводу этого: дай мне сюжет, подари мне ещё один сюжет. Пушкина это смутило, но не раздражало.

Когда я был в Риме, пошел искать дом, где он написал «Мертвые души». Это такая длинная-длинная-длинная-длинная улица. И  я всё не мог найти дом Гоголя, улица уже заканчивалась, и вдруг увидел дом, обычный красивый итальянский дом, на нем мраморная доска «Здесь Гоголь написал «Мёртвые души». Маленькое кафе на первом этаже, я зашел в это кафе – никаких примет, никто не знает. Я взял бокал красного вина, выпил в честь Гоголя, вышел из этого дома и подумал: «Господи, какое скучное место выбрал Гоголь в Риме». Прошел несколько шагов и ахнул – его дом стоит буквально в десяти минутах от обрыва, где начинается знаменитая итальянская лестница, ведущая вниз на площадь, и оттуда с гигантского балкона открывается весь Рим. Я ахнул – виден Сан Пьетро, Тибр, потрясающей красоты место. Гоголь выбрал очень стильное и сильное место, очень мощное. Я не знал, что эта улица так заканчивается. Условно говоря, в Москве он был жил в конце улицы Горького, Тверской, с видом на башни Кремля, а Париже он бы жил где-нибудь в районе Сакре-Кёр, где открывался вид на весь Париж, Сену, Лувр, Дефанс, Эйфелеву башню. В чём-то он проявлял гениальность, в таких мелочах.

Гоголь любил кулебяку, а Пушкин – Наталью Николаевну

– Отчего же Гоголь не женился? Ведь, образно выражаясь, это были еще гусарские времена – Давыдов, Пушкин, куча женщин, море детей, из-за женщин стреляются, за ними волочатся, им посвящают картины, стихи, прозу. Кто угодно, только не Гоголь.

– Девственность – серьезная штука. Есть несколько таких – Ганс Христиан Андерсен, например, тоже не мог перешагнуть эту черту. Остался гениальным сказочником, ребенком.

– Это такая позиция – сохранить себя?

– Не знаю. Но девственность мужчины более острая, чем девственность женщины. Мне так кажется. Она более жесткая, более комплексованная. Мужчина сохраняет это состояние допубертатного периода, мальчишества 11-12-летнего подростка, он не делает шаг от мальчика к мужу. Это состояние законсервированного девства ещё очень хорошо рифмуется с культом, который Гоголь очень чувствовал – некого монашества. У него было истовое отношение к Богу, к Христу. Телесность Христа он воспринимал как рану. Девственность девственников-мужчин, творческих, таких как Гоголь, как Ганс Христиан Андерсен, и, по-моему, Франц Кафка, очень железобетона в этом.

– Гоголь сам по себе одна большая мистическая драма, как мне кажется. Вы в этом тоже говорили. Жил – страдал, умирал – страдал, никогда не было денег. На что он тратил свое состояние? Я слышала, что анонимно помогал беднейшим студентам Петербурга. Так ли это?

– В это мне трудно поверить, чтобы он анонимно помогал беднякам. Бедности он боялся, считал, что она прилипчива и заразна. Он любил поесть, вкусно поесть. Недалеко от этого дома, где он жил в Риме, на улице Via Sistina, находится ресторан, куда он всегда ходил. Это такое пиршество сладостей. Он обожал пирожные, пожирал их в огромном количестве, был такой немного нервозным гурманом сладкого. И одновременно был крайне брезглив. Никогда не отдавал паспорт полицейскому и таможеннику при переезде границы. Скандалы устраивал, говорил: не хочу отдавать вам в руки. Часами шли перепалки, а когда, наконец, он отдавал паспорт, потом назад в руки не брал. И как-то обратился с письмом к императору с просьбой выдать ему такую бумагу, чтобы больше ни на одной из границ Европы и России его никто не останавливал. На что секретарь императора ответил Гоголю: такой бумаги нет у самого императора.

– Интересны отношения с императором. Если мы говорим о Пушкине, у него цензором был сам император. А как у Гоголя складывались отношения с первыми лицами государства Российского?

– Я думаю, что никак. Робел, был смел в творчестве, но подойти… А Пушкин что – гуляет по Царскому Селу, идет император, или едет на коне или в коляске. И говорит ему по-русски: «Здравствуй, Пушкин!». А Пушкин ему отвечал снисходительно: «Bonjour, sire!». То есть мы два короля – ты правишь одним царством, а я другим. Император часто делал выволочки Пушкину: «Как так, всего два человека в штатском – я и ты, почему ты не носишь мундир?». Или: «Все в штатском, и только два человека в мундире – ты и я». Как-то Пушкину это удавалось легко, не злить, вызывать смех, восторг, но не доставать. Гоголь был неуклюж в этом смысле, он был провинциален. Говорят, что он не умел удачно одеваться, платки не так завязывал, а Пушкина платки не волновали. Когда Гоголь приехал в Петербург, он пришел к дому Пушкина, и с благоговением спросил у швейцара: «Что делает поэт Александр Сергеевич?». «Спит еще». Гоголь спрашивает: «Всю ночь писали?». «Да что вы, в карты играл». Уже в этом видна разница. Пушки играл в карты, а Гоголь в карты не играл, потому что у него всегда не было денег. А чтобы с царями общаться, нужно быть шире в своих привычках, уметь позволять себе то, что император не может позволить.

– Однако есть легенда, что в Рим Гоголь поехал именно на императорские деньги, был некий грант выделен, и друзья об этом хлопотали.

– Этого я не могу знать, боюсь что-либо сказать. Мне кажется, что вряд ли, потому что Гоголь не входил в орбиту императорского внимания. Нет-нет-нет, там царил Пушкин. Тем более что император был увлечен платонически его супругой. Гоголь любил кулебяку, а Александр Сергеевич любил Наталью Николаевну.

– Пушкин писал Гоголю: не кто-то а ты сам себе высший суд. Высший суд Гоголя приговорил второй том «Мёртвых душ» к сожжению. Или это была глубокая болезнь мастера, душевная или физическая?

– Это была душевная болезнь, потому что он хотел написать совершенное произведение. А если ты хочешь написать совершенное произведение, это довольно опасно – ты хочешь написать совершенство, это странно. Вспомним Бальзака «Неведомый шедевр» или «Шагреневую кожа», или того же Гоголя «Портрет». Желание написать шедевр очень опасно, он сам себя и читателя предупреждая о том, как опасно вставать на эту стезю, одновременно как личность страстно увлекался. Он написал один шедевр, ему аплодировала вся Россия, и он решил написать не хуже. А для его придирчивого гения это было очень сложно. Пушкин как-то легче относился. Александр Сергеевич вспоминал: «Я написал письмо Татьяны к Евгению Онегину, когда скакал на лошади. Прекрасная была погода, осенняя. А чернила высохли. Дня через три чернила привезли, он написал: «Когда я скакал, было лучше. Но и так сойдет». Вот эта легкость в отношении к своему гению. А Гоголь, у него всё было аккуратненько: чернильница, перышки заточены, карандаши и прочее. Сапоги, с собой возил несколько пар сапог.

– Зачем?

– Очень любил обувь. Подсмотрели, как он иногда утром встает, открывает свой чемоданчик, достает новенький неношеный сапог и долго им любуется, а потом назад прячет.

– Говоря, что сам Гоголь был еще и мнительным человеком, суеверным, и очень страдал от этого, как и Пушкин. Это верно?

– Пушкин не страдал, а злился, что он проигрывает. Пушкин был богобоязненным человеком, но не делал из суеверия какого-то культа. Хотя, конечно, он увидит зайца – вернется, да, священник пришел – он не поехал никуда. А Гоголь, мне кажется, влюблялся в плохие приметы, если так выразиться. Причём у него нет нигде такого, чтобы действовал рок, как «Пиковая дама».

Если представить Россию в виде тела Христова, то Россия там, где удар копья в тело Христа, на месте раны. И, конечно, это такой тяжелый жребий – быть на месте раны, очень тяжелое ментальное существование. Сам же Гоголь это чувство раны очень чувствовал, он проживал её, всегда был около этого кровоточащего места. А Пушкин нет, он предпочитал любить рот, головки влюбленного Амура: «Ты мать Амура, ты богородица моя!» Он не так был страстно влюблен в христианские розги. Я, может быть, туманно отвечаю, но на часть ваших вопросов я отвечаю впервые в жизни.

Без головы и надгробия

– Тему сегодняшней беседы лично для себя я определила так «Н.В. Гоголь: мастер и мистификации». О мистификации Гоголя защищаются тома научных диссертаций, и у Михаила Булгакова, который знал, ценил и любил Гоголя как мало кто, есть масса прямых параллелей из биографии классика. Здесь вам и «рукописи не горят», и бал Сатаны совершенно в духе Николая Васильевича, и душевное и физическое здоровье мастера, и отрезанная голова. Вот об этой голове и об этом странном перезахоронении Гоголя с кладбища Донского монастыря на Новодевичье кладбище до сих пор ходят легенды. Есть другая легенда, как камень с могилы Гоголя оказался на могиле Михаила Булгакова. Сколько правды в этих правдах?

– Камень с могилы Гоголя действительно оказался на могиле Булгакова как камень, положенный в основание. Благодаря Елене Сергеевне Булгаковой, вдове, которая долго искала нечто значительное для надгробия покойного мужа. Она писала, что однажды, когда искала что-то, в одной из мастерских увидела камень с остатком выбитого креста. «А это от Гоголя, – сказали могильщики-камнетесы. От могилы, когда его перевезли на Новодевичье, остался». Она его купила, это подлинная история.

А история с головой Гоголя до сих пор неясна. Я разговаривал уже с несколькими гоголеведами, пытался этот вопрос поднять, чтобы поставить какие-то точки над i. Да, Николай Васильевич, остов его лежит без черепа, это факт. Версии показывают, что коллекционером черепов был знаменитый Бахрушин, основатель театрального музея. В его коллекции череп актёра Михаила Щепкина, череп Гоголя и ещё кого-то. Но он умер до того, как была обнаружена кража черепа. По некоторым сведениям, он его держал в саквояже патологоанатома, чтобы придать некую легальность.

–А вот это булгаковское «Никогда ничего не просите у сильных мира сего, придут и сами все дадут», – насколько это про Гоголя? Приходили и давали, или он просил?

– Нет, Гоголю приходилось просить, сутулиться, выпрашивать, хитрить, обволакивать, заманивать. А Булгаков стал тайным конфидентом Сталина. У Михаила Афанасьевича отец ведь был профессором западных религий, священник, по сути, и вся родня были священники. Отец Сталина был сапожник, но мать ему старалась дать религиозное образование. Он почти закончил духовную семинарию. Это был такой своеобразный инквизитор у власти. И ему булгаковский язык был очень понятен. Когда Булгаков написал ему: «Пишу роман о дьяволе», думаю, Сталина подбросило. Он, будучи инквизитором в душе, понимал, что такое дьявол. Инквизиторская казуистическая лексика доставала Сталина, Булгаков единственный пальцем мог дотронуться до его стального сердца. И Булгаков писал Анне Ахматовой: «Вы поэтесса, зачем пишете на машинке? напишите от руки». И она написала от руки, чтобы он освободил её второго мужа. И сработало. Булгаков это умел. И отчасти он через это и Гоголя понимал.

– В Пушкинский праздник 6 июня здесь, в этой студии, на наши вопросы отвечала президент ассоциации пушкинских библиотек России Ольга Ковальчук. Согласно их внутренним исследованиям, на рубеже веков самым читаемым среди посетителей Пушкинской библиотеки в Москве были совсем не Короленко, Горький, Чехов или Лев Толстой. Возглавлял список Николай Васильевич Гоголь. Как вы думаете, в чём секрет гоголевской прозы, в чём её притягательность?

– Я перечитываю Гоголя. Льва Николаевича Толстого трудно перечитывать, даже мое любимое «Детство», или куски из романов «Война и мир», «Анна Каренина» не перечитываю. Пушкина – некоторые вещи, «Пиковая дама», стихи, сказки. Писатели делятся, на мой взгляд, на два рода, если грубо: на тех, кого можно перечитывать, и кого перечитывать трудно. Восхищаясь Прустом, я никогда его не буду перечитывать, восхищаясь Кафкой, я его не буду перечитывать, или «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда». А вот «Нос» Гоголя, как-то раз рука к нему ляжет, и сразу смешно, или смотреть «Ревизора» в театре можно бесконечно. Или «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Шинель», или «Мертвые души», когда в ворота гостиницы городка N въехала знаменитая коляска – доедет до Казани или нет… И в окне была видна голова, похожая одновременно на тыкву, из которой любят делать в Малороссии балалайки. Или «дороги расползались как раки». В этом есть что-то такое. Или когда Павел Иванович Чичиков достает свою шкатулку у Коробочки в гостях, ему интересно заглянуть в эту шкатулочку: «слева лежат открыточки, справа лежит перышко, если поднять дно, там лежат ассигнации. А тут лежит театральный билет, тут кусочек театральной афиши». Все это крайне смачно описано, так и тянет перечитывать. И я думаю, что именно поэтому Гоголь так востребован.