Клуб «Симбирский глагол». Ведущий Клуба – Жан Миндубаев. Гость Клуба – Евгений Щербаков. Визитная карточка гостя. ЩЕРБАКОВ Евгений Фёдорович Щербаков Евгений Федорович родился в мае 1939 году в селе Потодеево Наровчатского района Пензенской области.     Кандидат технических наук. Автор 32 изобретений и нескольких учебников и учебных пособий для подготовки специалистов с высшим и средним профессиональным образованием. ?здал сборник повестей «Отчий дом», сборник рассказов «Между лесом и полями», роман «Семья». С 2011 года является председателем Ульяновской региональной общественной организации поддержки детей Великой Отечественной войны «Дети войны».  Член Союза русских писателей.

******************************

КОРМ?ЛЕЦ

Рассказ.

Кузьма Анисимович Слугин, как и все колхозники села, имел приусадебный участок размером двадцать пять соток гектара. За десять лет колхозной жизни все отвыкли от площадей, измеряемых десятинами. Посевы зерновых и бобовых культур, выращиваемых в колхозе, измеряют гектарами, приусадебные участки – сотками, то есть сотыми долями гектара. Двадцать пять соток – это участок, на котором каждая семья выращивает картофель, лук, овощные культуры для употребления в свежем виде и заготовки в зиму. Кузьма Анисимович в конце участка, считая от дома, отрезал полосу в две сотки. Рассадил сад: шесть яблонь, грушу, вишню и сливу, малину и смородину, одно дерево черёмухи. Все считали Кузьму чудаком – многие, кто раньше имел сады, стали их изводить, налог на них был не всем по силам, а он рассаживал сад заново. – Никак, Кузьма Анисимович, хочешь разбогатеть на саде? – интересовались соседи. – Я о богатстве не думаю. Хочу, чтобы дети мои землю любили и всё, что растёт на ней. Может быть, кто-то из них, из четверых, захочет стать агрономом. Пусть наблюдает, как развиваются картофель, морковь, огурцы и помидоры, как ведут себя в росте вико-овсяная смесь и просо. Подрастут плодовые деревья, появятся яблоки – аромат чуть ли не на всё село. Пусть замечают, как пчёлки помогают садам цвести и плодоносить. Придёт время, я и пасеку поставлю в саду. – Ой, что-то ты мудришь, сосед. Вико-овсяную смесь посеял. Корову прокормить всё равно не хватит, да и сена колхоз даёт возможность заготовить. А ты для ребятишек посеял, экспроприменты проводить, тьфу, не выговоришь. – Эксперименты – вещь хорошая, но не в них дело. Ты, Степан, слышал про севообороты? – Кто-то говорил, не помню. А ты-то откуда про эти севообороты знаешь? – Купил два агрономических журнала, читаю помаленьку. ?нтересно очень. Овсянку я, конечно, скошу, будет прибавкой в сено от колхоза. А корневая система перегниёт, будет хорошим удобрением. На этом месте на будущий год будет расти лук, а овсянку передвину на другой участок. Кто верил, кто не верил в затею Кузьмы Анисимовича, только урожаи на его приусадебном участке были лучше, чем у односельчан. Плодовые деревья года три росли кустиками, вокруг которых сажал картофель. Теперь кустики превратились в деревья и в саду больше огородные культуры не сажают. Растут не только фруктовые и ягодные насаждения. Растут и дети Кузьмы Анисимовича. Старшему Глебу уже тринадцать годков. Во всех делах помощник отцу. Отец деревяшку тешет топором, Глеб рядом тоже топориком орудует. Отец готовит раствор для кирпичной кладки, Глеб подсыпает песочку, спрашивая отца: «Пап, столько хватит?». Потом кирпичики подаёт в кладку. Вот совсем недавно сложили печь с плитой в саду, изготовили столы для обеда и приготовления пищи, скамейки, на которых сидеть всей семье за столом и посуду расставлять, которая должна быть под рукой, когда еда готовится. Дочери Татьяне десять лет. Это помощница матери. Крутится возле неё, когда мать собирает щи, готовится печь пирог. Помогает мыть полы, убирает со стола. Следующей за ней была сестра Наташа. Только прожила недолго. Умерла, когда её младшему брату было полтора годика. Сейчас Максиму пять годиков. Но и он уже крутится возле старшего брата. Максиму и годика не было, когда решил Кузьма сад рассадить. Для четверых детей будет и забава, а может быть и цель всей жизни. Он был уверен, что дети будут жить в труде, получат высшее образование. Принятая Конституция закрепляла за гражданами Советского Союза права и обязанности, на которые и рассчитывал Кузьма. Самому малому Никите только три годика исполнилось. Теперь сад уже похож на сад. Поэтому и решил Кузьма соорудить в саду летнюю кухню. На будущий год обзаведётся пасекой. Душа радовалась у Кузьмы, когда он делился с женой, с матерью своих детей, мечтами о счастливой жизни детей, о своей спокойной старости рядом с ними. Анастасия Петровна улыбалась и останавливала мужа: – Перестань уж загадывать так далеко, а то спугнешь счастье, и все твои задумки не сбудутся. – Сбудутся, – заверял Кузьма. Нет, наверное, не придётся сбыться мечтам Кузьмы Анисимовича. А уж если и придётся, то не так быстро, как он рассчитывал. В начале третьей декады июня советская страна была ошеломлена жуткой новостью: началась война. На Советский Союз напала фашистская Германия. Между двумя странами существовал пакт о ненападении. Германия вероломно в одностороннем порядке нарушила этот пакт. В первые дни агрессию старались обуздать войсковые соединения, в которых солдаты проходили действительную военную службу. Но уже была объявлена всеобщая мобилизация мужчин в возрасте до пятидесяти лет. Первыми в селе Кармиша были мобилизованы сосед Кузьмы Анисимовича Степан Роднов и ещё двое мужчин с другой улицы. Мужчины были моложе Кузьмы Анисимовича лет на десять, один даже не успел жениться после службы в армии. Никто не говорил Кузьме Анисимовичу, когда его призовут на защиту Родины, но он догадывался, что это будет уже скоро. Он ходил на колхозную работу, заканчивали покосы на разных участках лугов. Работали все по закону военного времени, практически с раннего утра и до позднего вечера. ? всё-таки каждую минуту он старался использовать с пользой для дома. Где-то надо было прибить доску, где-то заменить подгнивший заборный столб. Рядом с ним всегда был старший сын Глеб. Теперь он тоже был ежедневно на колхозной работе. Работа в сельском хозяйстве всегда была артельной. В колхозе и для детей постоянно находилась работа, особенно в дни школьных каникул. В начале августа Кузьма Анисимович получил повестку и через день должен был явиться в сельский совет, где был организован сбор мобилизованных из трёх соседних деревень: Кармиши, Полянки, Буданки. Накануне перед отправкой с утра Кузьма Анисимович истопил баню, приготовил обед на летней кухне в саду. Анастасия Петровна испекла пироги в избяной печи. Баня скоро должна быть готовой и Кузьма Анисимович послал Танюшу пригласить своего двоюродного брата Бориса и брата жены Николая. Он ещё вчера сказал им, чтобы решили вопрос с бригадиром и обязательно пришли попариться и в день отправки проводить его. В бане мылись все одновременно. Вместе с мужчинами мылся и Глеб. Мужчины заговорили, как тяжело придётся переносить военное лихолетье семьям мобилизованных. Война, наверное, не на один месяц, хотя все выражали надежду разбить германцев и вернуться живыми домой. – Хотел, братья, попросить вас, чтобы без меня помогали по силе и возможностям моей семье, своим племянникам, – заговорил Кузьма. – Да только чувствую, что надобности в этом нет. Сдаётся мне, что вы тоже пойдёте вслед за мной, может быть с небольшой разницей во времени. Не знаю, доведётся ли вам убрать хлеб с поля или всё ляжет на плечи жён наших, стариков и подростков. – Да, брат, пожалуй, ты прав. Придётся и нам идти на защиту Родины. Никуда от этого не деться. В газетах пишут, что многие записываются в армию добровольцами. Если и повестку нам не дадут, придётся добровольцами идти на фронт. – Теперь, Глеб, вся надежда на тебя. Ты уже большой. Помогай маме во всём. Выручай меня, считай, что тебе придётся заменять меня в работе. Маме без твоей помощи будет трудно. Следите вместе с Танюшкой за Максимом и Никитой. Кузьма Анисимович потёр мочалкой спину Глеба, скупнул его и сказал: – ?ди, сынка, одевайся и быстрее за женщинами, пусть идут купаться. Сам сбегай за председателем сельсовета, пусть придёт. Ему, бедолаге, многих придётся проводить на войну. – А, может быть, сам вскоре загремит. Мужчины закончили купание, оделись и сели покурить. Женщинам наказали: – Вы недолго там, обед простынет. После бани все сели за стол. Анастасия Петровна принесла из избы два литра самогона и пироги. Другая закусь была приготовлена Кузьмой Анисимовичем в саду на летней кухне. Было мясо курицы, нарезанные свежие огурцы и помидоры, пшенная каша с курятиной. Родственники, председатель сельсовета, желали Кузьме Анисимовичу здоровья, бить немцев и скорее возвращаться домой. – Ты, Кузьма, о доме там, на войне, не переживай. Все мы будем помогать друг дружке. Без этого нельзя, особенно в тяжкую годину. А тяжелее войны годины не бывает. Самогон пили и мужчины и женщины, пили в надежде, что пьют за скорое возвращение Кузьмы. Налили маленькую рюмочку и Глебу. – Выпей, Глебушка, ты теперь становишься взрослым и будешь хозяином в доме вместо отца. Чтобы не было тяжко на душе, пели песни. Среди них были «Катюша», «Дан приказ ему на запад». Анастасия Петровна, как ни крепилась, всё-таки расплакалась, понимая, что ей с детьми придётся очень тяжело. – Не надо, Настя, не плачь. Мужская доля такая, защищать страну, когда ей угрожают враги. На войне я не один буду. Мужики со всей России придут ей на помощь. А я всё-таки в армии служил артиллеристом. Это на войне самая нужная профессия. Проводив гостей, Кузьма Анисимович, влез на чердак и на крышу, осмотрел печную трубу, хотел подмазать, но слез и сказал Глебу, что труба в порядке. – Пап, мы же недавно, весной её подмазывали. А если, трещины будут появляться, я сам сумею подмазать. Ночью Анастасия Петровна, временами всхлипывала, просила мужа: – Научи меня, Кузьма, как жить без тебя. – Настя, поступай, как подскажет жизнь. Я верю, что у тебя всё получится. Ребятишек береги. Утром собралась родня и пошли провожать Кузьму Анисимовича до сельского совета. Он нёс на руках Максима, мать – Никиту. Рядом шли Глеб и Татьяна. Глеб нёс отцовский вещевой мешок, в котором были кальсоны и майка, двое носков, бритвенный прибор, мыло и испечённые в дорогу пышки, половина пирога, варёные яйца и курица. Одет Кузьма Анисимович в двубортный костюм, далеко не новый, но чистый и без заплат, отутюженный руками жены. Брюки заправлены в яловые сапоги. Когда одевался, была мысль оставить сапоги дома, обуть ботинки. Сапоги пригодятся, когда домой вернётся, в крайнем случае, Глеб износит, если не будет суждено возвратиться в семью. Нечаянно появившуюся мыслишку постарался прогнать из головы. Конечно, домой вернётся, купит себе сапоги новые. Вдруг обмундируют не скоро, придётся в своей обуви ходить. Сапоги уже разношены по ногам, в них ноги не собьёшь. На ботинки такой надежды не было. У сельского совета собирались мобилизованные. Опоздавших не было. Кого-то провожали с гармошкой и песнями, кого-то со слезами. ?з сельского совета вышли председатель и работник военкомата в офицерской форме, с планшетом через плечо. Он громко приказал мобилизованным построиться, провожающим отойти в сторону и не мешать. Офицер достал список и проверил присутствие всех, у кого были повестки на сегодняшнее число. Поставил задачу: – До военкомата семнадцать километров идём в пешем строю. Там должны собраться мобилизованные из других сёл и деревень. Потом переход до железнодорожной станции и поездом к месту формирования частей. А сейчас со словами напутствия к вам обратится председатель сельсовета товарищ Маркушин. – Дорогие односельчане! Подлый враг напал на нашу страну, он хочет поработить нас, нашу землю, наших жён и детей. Только этому не бывать. Все, как один, советские люди становятся на защиту нашей Родины. Сегодня на вас выпала доля идти на защиту страны. Мы будем надеяться на вас. С честью воюйте, мы здесь будем заботиться о ваших семьях. Если будет нужно мужчины, которые ещё остаются в селе, придут вам на помощь. Все мы вместе большая сила и ни один враг не сможет нас сломить. Через две недели Маркушин оставил свою должность и ушёл тоже защищать Родину. Только он не стоял в общем строю перед сельским советом и никто не говорил ему напутственных слов. Вызвали их с бригадиром полеводческой бригады и по совместительству секретарём партячейки в военкомат. Там объяснили: – Послезавтра своим ходом надо явиться в областной военкомат, так как транспорта нет никакого. Там получите назначения в войсковые части для службы в качестве политработников. Председателем сельсовета осталась бывший заместитель. Бригадиром – жена бывшего бригадира. Так решил председатель колхоза. Так постепенно все колхозные и общественные должности, которые занимали мужчины, оказались занятыми женщинами. Женщины в условиях военного времени работали не хуже мужчин. Мобилизованным дали команду: – Шагом марш! Колонна двинулась по улице вдоль села. Сбоку всё ещё шли, не отставая, провожающие – родители, жёны, дети. Кузьма Слугин проходил мимо своего дома. Ещё издалека стал смотреть на окна. Хорошо выделялись наличники, выпиленные им самим лобзиком и покрашенные свежей краской. Второй раз за день и последний на длительное время (насколько, никто не знает) он прощался со своим домом, в котором остаются жить без него самые дорогие ему люди, жена и дети. Пройдя дом, сначала старался повернуть голову, глянуть ещё разок на дом, но решил больше не поворачивать головы, уходить так, так уходил из дома каждый день, зная, что скоро вернётся домой. Заметил, что Анастасия с Никитой на руках, Глеб – с Максимом и Танюшка идут за колонной, прошли мимо дома. Все провожавшие дошли до околицы села. – Товарищи! Прошу всех провожающих возвратиться по домам, – потребовал офицер. Никто не остановился. Тогда он разрешил ещё раз проститься всем в течение пяти минут. Кузьма обнял жену и детей. Жену просил беречь детей, а их – не  расстраивать мать, слушаться её. Все каникулы Глеб работал в колхозе. Работал не один, а все школьники, и ребята и девчонки. Скидок на молодость никаких не было. Первого сентября семиклассники пришли в школу. Было всего два урока. Каникулы продлили. Правда, не для отдыха, а чтобы школьники помогли колхозу и в уборке хлебных злаков, и в уборке картофеля. Хлеб был и в буртах на зернотоках, и в колосьях в поле. На зернотоках, и открытых, и крытых, как только проглядывало солнце, готовили хлеб к отправке на хлебоприёмные пункты. Такие пункты были  организованы в двух ближних заброшенных бывших церквях. Одна была в Кармише, другая за четыре километра. Вывозить хлеб не успевали, не было тягла. Многих лошадей пришлось отправить на фронт. Обученные ходить в повозке быки были тихоходным и упрямым видом транспорта. ?ногда подготовленный к отправке хлеб, засыпанный в мешки, приходилось по несколько раз заносить  в ригу под навес и выносить вновь на солнце. Боялись, что дождичек брызнет и повысит влажность хлеба. Влажный хлеб может гореть в буртах на хлебоприёмных пунктах. Школьники, работавшие на быках, были ещё малосильными. Полный мешок зерна они не могли поднять на плечи и занести по трапу на хлебоприёмном пункте. Поэтому мешки носили по два человека на мешок. Сильно уставали. Говорили, что «ребро за ребро заходит». Но всё равно никому не жаловались. Вечером матери пожалеют добрым словом, на этом и спасибо. Подоспела пора уборки картофеля. Как оказалось, без школьников не обойтись. Два месяца убирали картофель, морковь, свеклу, капусту. Картофель выкапывали лопатами ребята вручную. Девочки собирали картофель в вёдра, относили в кучи. Морковь и свеклу выдергивали из земли за ботву и ребята и девочки. Обрезали ботву в основном девочки, ребята носили корнеплоды в кучи, так как для девочек эта работа была тяжёлой. К занятиям приступили практически после Октябрьских праздников. Количество часов на учебные программы  по всем предметам сократили на 25%. Некоторые школьники были вынуждены оставить школу. Глеб окончил семилетку и стал заправским колхозником, хотя раньше они с отцом мечтали, что он пойдёт учиться в сельхозтехникум. В четырнадцать лет ему пришлось, как и многим его сверстникам, стать взрослым, со всеми взрослыми заботами и тяготами. Пришлось косить травы на сено вместе с ребятами, которые ожидали призыва на фронт, вместе с женщинами, которые всё равно были сильнее его. Мать тоже постоянно была на работе. По дому все заботы легли на плечи Танюшки. Она следила, чтобы младшие братья не натворили чего-нибудь в доме, кормила их. Мама пекла хлебы и оставляла ей молоко, чтобы было чем накормить братьев. Глеб часто приносил младшим братьям подарок от лисы. – Это вам, ребятишки, лиса хлебушек прислала. Ребятишки не верили, что лиса о них что-нибудь знает. Но ведь хлеб-то, вот он, бери, кушай. ?ногда братишки сами напоминали: – Глебушка, лиса прислала хлебушка? Глеб говорил, что сегодня с лисой не встретился. Мать понимала, что сегодня Глебу самому было мало хлеба. В пятнадцать лет Глеб не только работал для семьи, но и оказывал помощь безмужним женщинам, многие из них уже стали вдовами, получив извещения о гибели мужей на фронте. Кому-то помогал подвезти дрова, сено. Кому-то надо было поправить забор, выправить провисшую дверь. Расплатой за всё был стакан самогонки. Глеб пристрастился к ней. Мать стала стыдить его, а он, придя в очередной раз пьяным, ложился поперёк койки и быстро засыпал. Анастасия Петровна писала мужу на фронт бодрые письма, опасалась расстроить его неприятными сообщениями. Она считала, что судьба его хранит, пока он уверен в ней, в детях. Узнает правду о Глебе, раздумается и потеряет всякую бдительность за собой. Глеб тоже в письмах был немногословен. «В колхозе дела идут хорошо. Ну, не так хорошо, как было раньше, но не хуже, чем в других колхозах. Яблоки уродились, это всё благодаря тебе, папа. Ребятишки растут, вспоминают тебя и ждут с победой. Приезжай скорее, мы все тебя ждём». Последней военной зимой на Анастасию Петровну напал недуг. Что-то болело внутри, в области грудины, донимал кашель. Врачи не могли установить, что за хворь у больной и как её надо лечить. Были предположения на болезнь сердца и лёгких. В больницу она ложиться отказалась. Пыталась помочь себе отварами и натиранием груди самогоном. Перед самым Днём Победы семья получила извещение о гибели Кузьмы Анисимовича. «Двадцать четвёртого апреля под городом Цоссен в Германии неожиданно вырвавшаяся из окружения группа немцев расстреляла артиллерийский расчёт, в котором служил старший сержант Слугин К.А.». Так написал один из друзей отца. Два дня семья оплакивала мужа и отца, которого ждали с нетерпением с кровопролитной войны почти четыре года. Вчера всё село праздновало Победу, а у Слугиных было невыносимое горе. Больная мать, которая ещё пыталась держаться за жизнь, опустила руки, пища не шла ей в рот, она говорила, что душа не принимает. Перед религиозным праздником Святой Троицы Глеб, открывая дверь, прислушался, младшие дети тихонько всхлипывали. Он открыл дверь, они стояли рядом с матерью и слушали её. Когда он вошёл, они стали громко плакать. Мать называла своих детей «мои сиротинушки». – Мама, что случилось? – Чувствую я, Глебушка, умру сегодня. На кого же я оставляю своих сиротинушек? Папка погиб на войне с немцами, матка умерла от болезни, сил моих больше нет сопротивляться, и чувствую я, что всё нутро моё пустое. Раньше я думала, что ты им не дашь пропасть. Теперь на тебя надежды нет. Сгубил ты себя самогоном, сгубишь и братьев своих меньших. Папка на тебя очень надеялся. Думал, что придёт время, и вы с ним поставите пасеку. Он хотел всех своих детей выучить, вывести в люди. Анастасия Петровна вздохнула, заплакать сил у неё не было. Глеб с криком попросил мать: – Мама, не умирай. Живи. Война кончилась. Теперь будут людей лучше лечить. – Нет, Глебушка, это всё. Поправь-ка мне подушку. – Мама, если случится самое плохое, я обещаю тебе, что братьев и сестру я не брошу. Буду им и за отца и за мать, выведу всех в люди. Вино проклятое больше пить не буду. После этих слов Максим и Никита обхватили Глеба ручонками, прижались к нему. Сзади подошла Татьяна и тоже обняла всех вместе. Дети не отходили от матери ни на минуту. Приходили её подруги, тоже вдовы, с которыми все военные годы делили все хорошее и плохое. Соседка, жена Степана, первым призванного на защиту Родины, жена брата, погибшего у стен Сталинграда, жена двоюродного брата Кузьмы, колхозного тракториста и танкиста на фронте. Дошёл, вернее, доехал до границы Германии. Анастасия просила подруг простить её, если она в чём-нибудь виновата перед ними. Ей отвечали: – Бог простит. К вечеру она умерла. Похоронили её за день до Троицы. Вся могила была усеяна зеленью, травой, зелёными листьями деревьев, которыми спокон веков покрывают пол в избах, в хлеву у скотины. Татьяна окончила семилетку. Глеб настаивал, чтобы она поступала учиться в педагогический техникум. Там всё-таки платят стипендию. Татьяна отказалась. – Давай, Глеб, будем помогать Максиму и Никите. Максим два класса закончил, Никита пойдёт в первый класс. За ними нужен не только отцовский догляд, но и материнский, женский то есть. – При этих словах Татьяна зарделась, как маков цвет. – Мы вдвоём лучше будем справляться с братьями. Будем делать всё, чтобы их не взяли в детдом. Могут и ко мне придраться. Я ведь ещё малолетка. – Вот и надо учиться. Будешь жить в общежитии, как все, кто учится. Глеб действительно стал для младших братьев не только братом, и отцом одновременно. Заботился о них. Одежду, обувь в первую очередь приобретал им. ?м и Танюшке. В семье все выполняли посильную работу. Танюша стала готовить пищу. ?ногда просила Глеба помочь, когда ставила тяжёлые чугуны в русскую печь и вынимала их из печи. Хотя она применяла каток для выкатывания чугунов, всё равно было тяжело. Часто пища готовилась на встроенной в голландку плите. Органы опеки всё-таки заходили и интересовались, как воспитываются младшие Слугины. Спрашивали соседей, учителей, родственников. Все отозвались о Глебе только положительно. К Глебу по-прежнему обращались за помощью безмужние женщины, и он помогал им. Только теперь отказывался от угощения с вином. Говорил: – Мне нельзя. На моих руках младшие братья. Презирать меня станут, если я буду опять прикладываться к стакану. Прошло три года. Ровесников Глеба одного за другим призвали на военную службу. Его от призыва освободили в связи с воспитанием им младших братьев. Татьяне исполнилось семнадцать лет, и к ней посватался парень, только что пришедший из армии. Старше её на целых семь лет, был на фронте. Глеб не стал перечить сестре. Свадьбу сыграли не хуже людей. Родственники Татьяны расхваливали Татьяну: какая она хозяйственная, трудолюбивая, сызмальства готовила на семью, всё по дому делать умеет. Младшим братьям была и сестрой и за мать ими почиталась. – А всё-таки главой семьи был её старший брат Глеб. Он был для семьи и добытчиком и кормильцем.  Конечно, Таня за домом присматривала. Корову доила, а с обеденной дойки по ведру молока носила. У взрослых-то руки болели, а она девчонка. Повезло тебе, ?ван Васильевич, с женой. Ты уж не обижай её. Это будет несправедливо. – ? за Глеба, которая выйдет, счастливой будет. Всё делать умеет. ? дома всё своими руками сделано, и полсела женщин к нему за помощью шли и идут. После свадьбы Татьяна уехала с мужем в Новотроицк, где возводился Орско-Халиловский металлургический комбинат. ?вана Васильевича пригласил на стройку фронтовой друг. Написал, мол, приезжай, на первых порах будем комбинат строить и учиться. Потом, быть может, и сталеварами станем. Решил фронтовик жизнь свою обустраивать. Привлекало, что сможет и строительные профессии освоить, да ещё и на сталевара выучиться. Дома такое пока невозможно. Ехать решил женатым. Семейным и жильё быстрее дают и с работы есть куда спешить. Дома есть с кем поговорить. А с женой односельчанкой и о доме, о родном селе лучше вспоминать. Зарплата на стройке тоже завиднее колхозных трудодней. Татьяна приглянулась сразу, как только в первый раз пришёл на посиделки. Молода, стройна, красива. До призыва на фронт девушки-ровесницы у него не было, поэтому сейчас для него они были все одинаковы. А Таню всё-таки выделил. Пожили братья с полгода одни, в мужской компании. Однажды Глеб спросил братьев: – Как вы считаете, братья, не пора ли мне жениться? Ведь все взрослые парни женятся. Неужели за меня никто замуж не пойдёт? Я, что хуже всех, что ли? – Она кто? – спросил Максим. – Валя Зубкова. – Ого, а она ничего! – Но, но! Не завидуй брату, не ревнуй к девушке, – потрепал Глеб волосы Максима. – Мне  тоже она нравится, – встрял Никита. – А она обижать нас не будет? – Не будет. Она знает о вас всё. Согласна разделить с нами все наши заботы и неприятности. Говорит, что любит меня. Только и вы уж, ребятки, её тоже зазря не обижайте, а то мне придётся быть между двух огней. Валя вошла в дом Слугиных женой Глеба, как и он, законной хозяйкой. К младшим Слугиным относилась по-родственному, как старшая сестра, как мать, на которой лежит ответственность за семью. – Максим, а Валя, как будто всегда у нас жила. Всё знает, что и где лежит. – Чудак, а ты посмотри, ихний дом похож на наш. Так же стоит стол, скамейки, а, значит, и вся утварь находится на тех же местах. Сами ребятишки старались во всём помогать Валентине. Так любая работа делалась быстрее. Валентина видела, что ребята относятся к ней с большим уважением. Правление колхоза направляло на курсы трактористов ребят, которые должны до армии выучиться и успеть поработать. До школы механизации сельского хозяйства, которая находилась в соседнем Нарчатском районе, было далеко, более двадцати километров, и желающих учиться было мало. Приходилось применять уговоры, даже принуждения. Глеб попросился сам, и правление колхоза выписало ему направление на учёбу. Три месяца ездил на занятия на велосипеде. Три – на лыжах. Когда заставала непогодь в Нарчатске, оставался ночевать у своих знакомых, с которыми была договорённость. За это привёз им в подарок говядины, когда резал телёнка на мясо для семьи. За шесть месяцев стал трактористом и поступил на работу в МТС. Тракторная бригада обслуживала несколько колхозов, но для трактористов всегда находилась работа либо в своём колхозе, либо в соседнем. После работы всё равно можно было добраться до дома. Глеб в основном работал на полях родного колхоза. Пахал землю, обрабатывал посевы, убирал урожай, использовался на хозяйственных работах колхоза. Заработок у тракториста был выше, чем у колхозника, и достаток в семье с каждым годом повышался. Некоторые женщины завидовали Валентине: – Повезло Валентине. Такого парня отхватила! Да у него все дела и мужские и женские в руках горят. В рубашке, наверно, родилась. То, что Валентине с первого дня приходилось, как белке в колесе крутиться, заботиться о троих мужиках, никого не интересовало. Она знала о завистливых разговорах подруг, но внимания на них не обращала. Максим окончил семилетку, когда Валентина родила девочку, Светой назвали. Она очень радовалась, что была именно девочка: – Нас теперь две женщины на троих мужчин. Это уже лучше, чем одна женщина. Максим спросил Глеба: – Глеб, как ты считаешь, примут меня в школу механизации или скажут, что ещё молод и мне придётся поработать в колхозе? – Ты, Макс, брось такие разговорчики. Я маме слово дал, что доучу вас, моих братьев, выведу в люди. Мне Господь-бог не привёл выучиться, война помешала. А учиться очень хотелось. Мы, бывало, с папанькой на эту тему часто говорили. Он очень хотел, чтобы один из нас стал агрономом, другой – зоотехником, третий – механиком. Татьяна должна была выучиться либо на учительницу, либо на врача. Он хотел, чтобы мы все работали в родном селе, по принципу: «Где родился, там и пригодился». Журналы папка покупал, чтобы даже своё приусадебное хозяйство по науке вести. Мечтал о пасеке. Не успел. Я думаю, что уже в этом году заведём мы с вами пару ульев. Глеб поговорил с Валентиной об учёбе Максима. – Валя, я маме обещал, что выучу братьев. Пусть Максим учится в восьмом классе. Платить за его учёбу не придётся. Дети, погибших на войне от платы за учёбу освобождены. – Я разве против? Я – за. Учёба ему даётся. Школа в своём селе, будет под надзором. Через два года окончил семилетку и Никита. Он убедил Глеба отпустить его на учёбу в Пензенский машиностроительный техникум. – Глеб, я знаю, что ты часто вспоминаешь о стремлении папы выучить всех нас, дать всем сельскохозяйственное образование. Только, если говорить правду, не тянет меня ни агрономия, ни зоотехния, ни поля, ни животина. Я думаю, что будущее за различными машинами. В промышленности – за станками, автоматизированными станками, в сельском хозяйстве – за тракторами и комбайнами. Чтобы в сельском хозяйстве были тракторы и комбайны, надо иметь нужные станки на тракторных, комбайновых и автомобильных заводах. Нужны новые технологии. Я об этом читал в книгах по машиностроению. Тогда возникает вопрос: «Почему я хочу поступить в техникум, а не в институт после окончания десятилетки?». – Кстати, почему? – Пока я буду учиться в 8 – 10 классах, пройдёт три года. В техникуме за это время я освою и общешкольную программу, и многие специальные предметы. То есть я раньше стану специалистом и приступлю к работе по специальности. Потом можно будет учиться в вечернем институте. К тому же в техникуме я, скорее всего, буду получать стипендию. Жить буду в общежитии. Глеб, в школу приезжал преподаватель из техникума и обо всём рассказывал, очень убедительно. – Агитатор что ли приезжал? – Считай, что так. – А если не сдашь экзамены? – Тогда пойду в восьмой класс. Никита сдал вступительные экзамены и был зачислен в техникум. Жил в общежитии. Учился успешно. Экзамены сдавал отлично. Все четыре года обучения получал стипендию, а со второго курса – повышенную, питался в столовой. ?ногда Глеб с Валентиной присылали немного денег. Так что на пропитание студенту средств хватало. Начиная со второго курса, вместе с товарищами по комнате ходили на разгрузку вагонов. Конечно, уставали, но были горды, что денежки на непредвиденные расходы зарабатывали сами. По окончании техникума все получили распределение по предприятиям, хотя большинство выпускников должны были идти на службу в советскую армию. На последнем курсе окончил курсы шоферов при ДОСААФ, занятия на которых проводились в техникуме. Учебные кабинеты и материальная база техникума позволяла проводить занятия, не отвлекая студентов от привычных аудиторий. Никита техникум окончил в восемнадцать лет и имел возможность работать целый год до призыва в армию. Распределение на работу Никита получил на Ульяновский завод тяжёлых и уникальных станков или УЗТС, как называли его в народе. Завод только что вступил в строй действующих. Техник Слугин был назначен мастером механического цеха. В этом же году он поступил учиться на вечерний факультет Куйбышевского индустриального института, который был организован в Ульяновске с целью подготовки инженеров для ульяновских предприятий без отрыва от производства. Выбрал специальность «Станки и инструменты», которая была очень актуальной для УЗТС, где станки не только использовались для производства деталей, необходимых при изготовлении промышленной продукции, но и выпускались как вид промышленной продукции. В первый свой отпуск Никита приехал в родное село через одиннадцать месяцев после отъезда из дома. Привёз подарки Глебу и Валентине. Племяннице Светлане, которая пойдёт в первый класс, привёз портфель. Рассказывал об Ульяновске, городе, где родился Ленин, о строительстве рукотворного моря для Куйбышевской ГЭС, о своем заводе, соседнем автомобильном заводе. Рассказывал, как ему нравится учиться в вечернем институте. Сожалел, что скоро придётся прервать учёбу в связи с призывом в армию. Глеб сказал, что вчера получили письмо от Максима и теперь со дня на день ждут его самого в отпуск. Никита знал, что Максим должен приехать, он писал брату об этом и надеялся на встречу с ним в родном доме. Максим закончил десятилетку, когда Никита проучился в техникуме один год. Родные предполагали, что он будет поступать учиться в какой-нибудь Пензенский институт. Он и сам говорил, что есть у него желание поступить в индустриальный институт. Но всё сложилось иначе. Десятиклассники проходили приписку в райвоенкомате. Тем, у кого была хорошая успеваемость и успехи в спорте, есть желание связать свою судьбу с армией, предлагали подавать заявления в военные училища. Многие ребята изъявили желание учиться в военных училищах. Максим написал заявление о зачислении его в Ленинградское военно-морское училище. Заявления приняли у всех, пожелали всем сдать успешно выпускные экзамены в школах, а потом вступительные экзамены в военные училища. Глеб решения брата не одобрил и обиделся, что Максим с ним не посоветовался. – Глеб, не обижайся на меня. Я иногда и сам подумывал стать военным. Мужская профессия – быть на защите Родины, не обижайся, конечно, и народ кормить. В мирное время служба у военных не труднее гражданской работы. В военное время военные первыми встречают врага. Становятся либо героями, либо погибают. Но в военное время на защиту Родины мобилизуют всех, и даже тех, кто народ кормит. Когда в военкомате предложили подавать заявление в военное училище, я понял, что мне предложили во время. Многие подали заявления, а в военно-морское училище только я один. Решил первым осваивать море, такое далёкое и не знакомое. – Ну, смотри! Если решил сам, не сдавайся и на меня зла не держи, что не отговорил тебя. – Спасибо, Глеб. Теперь Максим уже проучился четыре года на инженерном факультете. Учёба и служба ему нравятся. Ведь в военном училище учёба сочетается со службой. Порой курсанты даже не осознают, кто они больше: студенты или военные. А выпускники инженерного факультета, если в случае непредвиденных обстоятельств окажутся на гражданке, могут найти себе работу как инженеры. За это время Максим и Никита встречались в отчем доме только один раз. То у Максима каникулы, а у Никиты практика на заводе. То у Никиты каникулы, а у Максима учебный поход по океанам. Через день после приезда Никиты приехал и Максим. Родным сказал, что дома будет неделю. Он уже на три дня заезжал в гости к другу в город Калинин, они и в училище дружат и на каникулы ехали вместе. Калинин как раз по пути следования Максима. Максиму надо будет возвратиться в училище, чтобы опекать парней, которые приедут сдавать экзамены в училище. Братья отнеслись к этому и с сожалением и с пониманием. Максим и Никита были рады встрече. Рассказывали друг другу о себе, товарищах, как им служится и работается. Если Глеб был свободен, он принимал активное и заинтересованное участие в беседах. Похвастался перед братьями своими успехами: сдал на права шофёра. Братья порадовались его успехам. Максим тоже достал и показал права шофера. – Да, братцы, жизнь-то постепенно налаживается. Я-то сдал на права для работы. У шофера в кабине почище, чем у тракториста. Приходится в райцентр часто ездить, в Пензу, в другие города. Со многими шоферами познакомился, с уважением ко мне относятся. ? в колхозе и на дорогах все зовут меня по имени-отчеству, Глеб Кузьмич. А вам права, может быть, пригодятся на личных автомобилях ездить. Да, вроде к этому дело идёт. Глеб показывал братьям свой сад, какие ягоды собирали в саду, какие яблоки наливаются. Валентина угощала мёдом со своей пасеки. ? Глеб и Валентина гордились своим садом. Ребята тоже вспомнили, что они в своё время также работали в этом саду. – Спасибо тебе, Глеб, что нас не сдал в детский дом. А сдал бы нас, и сам бы пропал. – Это вам спасибо, ребята, что меня почитали за отца. Во всём помогали и слушались. А Татьяна-то, как заправская женщина хозяйство вела. Теперь вы все только в отпуск приезжаете. А Татьяна, когда приезжает, всё равно не к нам, а в семью мужа. Конечно, к нам в гости приходят и не с пустыми руками, а с подарками. Только ей, наверно, обидно. Раньше дом по женской части на ней держался, а теперь вроде и не причастна к нему. – Глеб, а помнишь, как мы просили тебя: «Глебушка, дай хлебушка!»? А ты приносил нам хлеб от лисы, сам не доедая. ?ногда приезжие братья позволяли себе выпить по рюмочке. Глеб смеялся над братьями, пододвигая им закусь: – Ну, что, потешили свою душеньку? Вскоре отпускники разъехались. Максим уехал в училище, в самый красивый, по его словам, город Ленинград. Никита – в Ульяновск. В конце октября получили письмо от Никиты из подмосковного города Кубинка. Попал на службу в инженерные войска, в часть, которая занимается разведкой недр в интересах обороны. Определили ему службу за рулём Зила. Права шофёра, полученные ещё в техникуме, пригодились. В кузове Зила оборудование для разведки недр, которое обслуживают другие специалисты, офицер и два солдата. За время службы пришлось побывать в командировках в Башкирии, Казахстане, Украине. Демобилизовавшись с военной службы, вернулся на завод, в своё общежитие. Продолжал учиться в институте. Пока учился, прошёл все должности в цехе до заместителя начальника цеха. Стал семейным человеком. Получив диплом инженера, год работал начальником цеха и три года заместителем главного инженера завода. Теперь Никита – главный инженер одного из крупнейших заводов города. Максим, окончив военно-морское училище, службу проходил на разных кораблях и на разных флотах. Через два года службы женился на ленинградке. Служить начинал в Вентспилсе на Балтийском флоте. Потом были Владивосток на Тихом океане, Севастополь – на Чёрном море. Теперь капитан 3 ранга Слугин Максим Кузьмич служит в Северодвинске на подводной лодке в должности заместителя командира. За прошедшее время Максим и Никита, хоть и бывали во время отпусков в родном доме, не встречались. Договаривались между собой встретиться на сорокалетии Глеба. Встреча не состоялась, а Глеб празднование сорокалетия отменил – сорок лет не отмечают. Теперь, когда Глебу исполняется сорок два, братья приехали одновременно, семьями, как раз накануне дня рождения. В каждой семье по два ребёнка. Да у Глеба – трое. Семьища собралась многочисленная. Но все были рады друг другу. На день рождения и в связи с приездом братьев Глеб пригласил родню, друзей. Угощал всех за большим столом в саду. Закуску Валентине помогали готовить городские снохи. Глеб угощал гостей водкой и вином из магазина. Вино пили женщины, облизывая губки, давая понять, какое вкусное вино и как оно им нравится. Правда, отпивали вино только по глоточку. Мужчины пили водку, с прибаутками. Глеб сам не пил. Когда за столом поднялась песня, пел вместе со всеми. Он был очень доволен, что сумел угодить своим родственникам и друзьям. Пришёл конец застолью, проводили гостей. Женщины, не откладывая на потом, сразу стали убирать со стола, мыть посуду. Мужчины помогали им, поднести-отнести. Всё равно были при деле. Вечером Максим достал бутылку коньяка. Налил себе и Никите, женщины пить отказались. Глебу не предложили, потому что он даже за праздничным столом не пил. Выпили по рюмочке и стали рассказывать о себе.  Максим рассказывал о морской службе, где побывал за последнее время, сравнивал северный Северодвинск и южный Севастополь, западный Вентспилс и дальневосточный Владивосток. Говорил, как слаженно действуют моряки, как ведут себя под водой, не видя белого света. Никита сказал, что у него, возможно, предстоит изменение по работе. Был разговор в отделе кадров Главка министерства станкостроительной промышленности. Предложили перевод на должность начальника Технического отдела Главка. После согласования в Министерстве и в обкоме партии, вероятно, придётся переехать в Москву. Было и сомнение, что кто-то не согласится с его назначением. Максим и Никита налили по второй рюмке, достал рюмку и Глеб: – Никогда коньяк не пробовал. О нём разное болтают. Одни хвалят, говорят, что лучше водки, другие говорят, что клопами от него несёт. Налил себе сам, четвёртую часть рюмки, губы только смочить. – А вроде, ничего. Когда братья налили по следующей рюмке, Глеб свою рюмку уже не отставлял. Утром Глеб спросил Максима: – Коньячку-то не осталось? – Есть. – У меня тоже коньяк есть, – отозвался Никита. Сели завтракать. Максим с Никитой выпили по рюмке, Глеб – полрюмки, и ушёл на работу. Пока братья были у него в гостях, Глеб уже не отказывался от выпивки, правда, выпивал не больше одной рюмки. Братья уехали к месту работы и службы. Глеб продолжал выпивать уже и водку, и самогон. Разбудил он червяка, который двадцать пять лет дремал в его организме, дожидаясь, когда же плеснут ему живительной для него влаги. Вначале выпивал вроде по делу и к месту – по праздникам, по поводу какого-либо события. Потом стал выпивать без повода. Стал нетрезвым появляться на работе, из рейса возвращался выпивши. Пришло время, отлучили его от машины. Теперь стал пить с горя. Не помогали уговоры жены и детей. Валентина написала о своём горе Максиму и Никите. Братья просили Глеба одуматься. Ведь смог он однажды бросить пьянство. Двадцать пять лет жил человеком. Не прислушался он и к советам братьев. Сгорел он за два года. Однажды поздним вечером он возвращался домой пьяным. Только что прошёл дождь. Переходя дорогу и кювет, Глеб поскользнулся на сырой земле, упал в кювет и сразу заснул. Заснул, чтобы больше не проснуться. Через некоторое время со скользкой обочины затянуло проезжающий автомобиль в кювет. То ли водитель задремал, то ли не справился с управлением, только автомобиль перевернулся прямо на спящего Глеба. Водитель остался жив, правда, имел ушибы и ссадины. Глеба заметили только тогда, когда подняли машину. Водители, которые первыми узнали о смерти Глеба, передавали эту весть водителям встречных автомашин: – Слыхал? Глебушка кармишинский, Глеб Кузьмич, умер. Раздавило его опрокинувшейся машиной. Передавай всем водителям. Пусть помянут его добрым словом. Сколько лет ездили с ним по одним дорогам. Свой мужик был. Всем старался помочь. Только пьянка сгубила его. – Недаром говорят: «Пьянка до добра не доводит».