Жан Миндубаев

Брат мой, враг мой…
(Быль)

«Каин, где брат твой Авель?» Через столетия и поколения обращен к людям этот библейский вопрос -как крик отчаяния о попранной совести. Как призыв знать и помнить, что святые узы, в том числе родства, первичнее и выше оков собственности и корысти….

С близнецами Алексеем и Александром Царевыми я познакомился  на рыбалке. Караси в озере Чулак на червей плевать хотели. Пялиться на поплавки смысла не было, я озирался по сторонам. Неподалеку так же маялись два добрых молодца лет семнадцати. Один из них подошел с просьбой – не найдется ли сигаретки? Сигаретка нашлась – разговор завязался.
-     А вечерком махнем на наш курган! Посидим у костра, поглядим на звезды. Идет?
Нашим курганом» оказался известный каждому волгарю Царев курган. И какой чудесной была та ночь на нем! Свежей, звездной, душевной. И какими незыбываемо-трогательными показались мне отношения двух только-только начинающих жить братьев.
«Мы не братья, мы – одно целое, — сказал тогда Алексей. — У нас даже талисман один на двоих. Покажи-ка, Сашк».
Две половины кованой подковки щелкнули, замкнувшись. В образовавшемся круге соединились вытянутые друг к другу ладони.
-     Дед подарил – сам ковал, кузнецом был. Умер в прошлом году.
Мог ли я предположить, что всего-то пять лет понадобится для того, чтобы ржавчина жизни разъела, источила и порвала родственные скрепы, разъединила вроде бы навек родные души?!
Семья Царевых в селе Елшанка до начала девяностых жила вполне сносно. Фундаментом экономики для всех был совхоз.. Борис Иванович там шоферил, а жена его была поварихой совхозного детсада.
Елшанка стоит на большой дороге – и на какой! Самое бойкое в Поволжье автомобильное шоссе Самара – Москва – это, собственно, главная улица села – пронзает его насквозь. А в сотне километров, на этой же трассе, расположен знаменитый город Тольятти. Эти два обстоятельства сыграли особую роль в жизни братьев Царевых.
Дела в совхозе «Елшанский» шли вполне терпимо. Тольяттинцы потребляли синеватую совхозную курицу нарасхват, без претензий. Семья Царевых тоже жила нормально. Все ладилось в доме. И не было большей радости для отца и матери: близнецы буквально жить не могли друг без друга! Век бы так!
Но «всему на свете есть конец – тоске, любви, печали», как поется в одной песенке. Не черная кошка, а лишь ее тень мелькнула между братьями в тот день, когда приемная комиссия Тольяттинского политехнического института обнародовала имена зачисленных абитуриентов. Оба брата мечтали стать студентами. А набрать проходной балл удалось лишь Александру…
Лешка бодрился. И как бы доказывая свою полноценность самому себе, брату, родителям и всему свету, на следующий же день нанялся к предпринимателю Бабаяну, который развернул шашлычную на самарской трассе. И раздувал угли, и нанизывал мясо – с раннего утра до полуночи. Стойко выдерживал насмешки брата, вроде:
-     Что-то собак в Елшанке поубавилось… Это ты, нэпман, на шашлык их перевел, а?
Потихоньку расходились пути-дорожки близнецов…
И все же жизнь Царевых и дальше складывалась бы без особых потрясений. Но пошли из-за кордона караваны импортных продуктов, в том числе знаменитых заокеанских куриных окорочков. Неразборчивые прежде тольяттинцы остановили свой выбор на упитанном куске американской курятины, и в считанные месяцы остался совхоз «Елшанский» без потребителя. Не на что стало покупать комбикорм для хохлаток, нечем платить зарплату.
И заметалась сначала голодная птица в клетках, а вслед за ней всполошилось и совхозное начальство. А когда поняли, что отныне никто из Москвы (и даже из Самары) помогать совхозу не будет, — вмиг растащили на куски общее имущество в процессе лихой «прихватизации»…
Расползался совхоз. Закрылся совхозный детсад – осталась без зарплаты мать. Потом «вытолкали» на пенсию отца. Ужался семейный бюджет, о покупках уже не думали. Главной заботой семьи стало выучить Александра, уже перешедшего на третий курс. «Дом продам, а сын будет с дипломом», — бодрилась безработная мать.
Вот когда наступил час Лешкиного торжества! Вот когда почувствовал он себя единственным из всей семьи, твердо стоящим на ногах. Шашлыки, оказывается, могли дать не только сносные деньги, но и ощущение собственной полноценности! И теперь уже не студент Сашка подтрунивал над Алешкой – все было наоборот: «нэпман» становился фактически кормильцем семьи. «НЭП, Сашок, — это зер гут», -скалился Лешка. Александр угрюмо отмалчивался…
Александр подрабатывал тем, что подвозил на стареньком семейном «Москвиче» теток на овощной рынок в Тольятти. И однажды недосмотрел: у светофора въехал «крутому» в бампер. Дальше все по сценарию: огромная сумма, включен счетчик, отчаяние… У Алексея деньжата водились, Александр это знал.
-     Выручай, брат. Иначе мне хана.
Могли Александр представить, что Лешка откажет? А ведь отказал: «Знаешь, я потратился, ларек на трассе ставлю».
То есть оставил родного брата один на один с обнаглевшей тольяттинской «крутизной»…
-     Пожалеешь, живодер, — это все, что сказал брату Александр.
«Москвичок» был продан. Долг уплачен. Лешка открыл за околицей Елшанки свой ларек: пиво, сигареты, печенье, сосиски. А Александр укатил однажды утром по бойкой трассе   в город Тольятти, где тогда, в начале девяностых, происходили удивительные события.
«По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…» Ошибалась песня. Не в диких горах, а на великой реке Волге разрабатывалась тогда (да и сейчас тоже) золотоносная жила России. И не надо здешним «золотодобытчикам» закладывать рудники, терпеть лишения, страдать без любви и еды. Наоборот: жили «старатели» в роскоши и неге, пили-ели от пуза. Ну а о девушках и говорить не стоит…
В начале 90-х годов в Тольятти, как и по всей России, были «отпущены» (и моментально подскочили до невиданных высот) цены на все и вся. А на самый дефицитный товар тех лет – автомобиль «Жигули» — оставили почему-то государственную, то есть фиксированную, цену. И тут же ринулись в Тольятти криминальные перекупщики со всей России. ВАЗ оброс целой кучей посредников, которые взятками, саботажем и просто физическим воздействием на руководящих работников завода заставили работать автогигант на себя. Миллиардами рублей исчислялись суммы, наживаемые на перепродаже «тачек». Десятки человек были убиты в Тольятти за три года – в разборках, в назидание другим, в наказание. Рэкет расцвел в городе невиданно; ни один покупатель не покидал автоград, не заплатив дань «братве».
Уголовные «авторитеты», лидеры преступных группировок, коррумпированное начальство – вот кто полновластно хозяйничал в Тольятти.
…Восемьдесят километров от Елшанки до Тольятти – не расстояние. Но Александр Царев не показывался дома, не спешил повидать родителей, брата. Полгода не появлялся, а когда явился, село ахнуло. Куда делся вчерашний студент, ходивший в потертых джинсах, обожавший рыбалку, гитару у костра и разводивший кроликов в дровяном сарае?! Из серебристо-серого джипа явился пополневший, как бы раздавшийся вширь Сашок. Кто теперь посмел бы так по-свойски, по-деревенски окликнуть этого важного господина? Не только облик, не только походка – глаза у Александра стали другими: он смотрел на своих родителей, на родное подворье снисходительно-свысока.
-     Ты, сынок, учишься? — робея, справилась мать.
-     Постигаю, — обронил Сашка, — науку жизни. А где брат? Все собачек жарит?
Отцу Александр протянул толстую пачку денег. «Держи. За твой «Москвич». Купи новую тачку».
Все поняли: бывший студент стал крупным тольяттинским «шишкарем».
С братом Александр даже свидеться не пожелал.
Не прошло и двух месяцев, как на той же бойкой трассе Самара – Москва возле Елшанки возник придорожный ресторанчик «Околица». И какой! Гриб-боровичок – чистенький, недорогой. А главное, с бесплатной стоянкой! С дешевым ночлегом в уютных вагончиках для «дальнобойщиков». И сразу оказался никому не нужным торговый ларек Лешки Царева. Что могло его ждать теперь, кроме разорения?
И она наступила, эта черная для Алексея пора. Сперва пришлось уволить продавщицу, потом сдать за бесценок остатки товара удачливым соседям-конкурентам. Долго еще стоял на обочине трассы пустой ларек с закрытыми ставнями, на которых крупно было выведено: «Продается. Недорого», пока однажды ночью не вспыхнул и не сгорел дотла…
От мечтаний, надежд и ожиданий Алексея Царева остался на обочине лишь черный выгоревший квадрат.
Мыкаться бы Алеше, если б не брат. Услышал о беде, приехал из города – еще более вальяжный, еще осанистее, еще значительнее. Послушал Лешкины стенания, покачал сочувственно головой: «Да, брат, бизнес – дело темное. И вообще – за все в жизни надо платить». Предложил устроиться на работу.
-     Куда?! — изумился Лешка. У нас тут кругом безнадега. Кто возьмет погоревшего?
-     Возьмут, — оборвал Александр. – Топай в «Околицу», там знают. Для начала вахтером послужишь, там видно будет…
…Вот уже  и  работает Алексей Царев  на стоянке у придорожного ресторана «Околица». Улыбчивый, открытый людям и радости паренек, которого я встретил пять лет назад на рыбалке, превратился в сумрачного, молчаливого служаку.
И наверное, никогда не узнал бы Алексей, кто «перекрыл ему кислород», но однажды, оглядывая уже зараставшее травой место, где стоял его ларек, он обнаружил обгоревшую железяку. Ковырнул из земли. А там половинка Сашкиного, сделанного дедом талисмана – половинка подковы с рукой, протянутой навстречу другой…
« Брат мой…Враг мой…»
Вот что делают деньги с людьми.