Клуб «Симбирский глагол». Ведущий Клуба – Жан Миндубаев. Тема заседания: «Весна. Женщины. Любовь». От ведущего Клуба: Хоть и в качестве политической акции явился к нам этот первый весенний праздник: День 8 марта, «Женский день», но всё же как славно, что он возник! Произошло некое чудесно-приятное совпадение: политика за далью лет забыта, календарная весна соединилась с весной чувственной, с весной душ и сердец, и стало сутью праздника вечное преклонение перед ЖЕНЩ?НОЙ и её  божественной сутью. Ну, естественно, сочетался этот день  с надеждами  человеческими на   грядущие свет, радость, ликование. Короче: хорошо, что  снова на дворе и в душах март, весна, праздник, любовь! С чем и поздравляю всех. Ну, и подношу свой литературный букет всем представительницам загадочного и прелестного племени рода человеческого, о котором в некой автобиографии я сказал так: «Я благодарен всем женщинам на моём жизненном пути за непредсказуемость и непознаваемость всех закоулков их душ и тел». ?так, сначала – о весне. В прозе. Потом – о женщине. В стихах.   МАРТОВСК?Е СТУПЕН? Весну, несомненно, надо встречать в деревне. Лучше — в крошечной, затерянной в лесах, притулившейся на краю поля, безлюдной. Такой как, скажем, хуторок Вязки. ...Мы зимовали здесь вдвоём — я и кобелек переходного возраста по имени Кобик. Он появился у меня во дворе ещё летом, в светоно­сном июне. Обрывок грязной бельевой верёвки висел на шее вместо ошейника, сметливые глазки были пугливы. Косточка из супа стала первым шагом к взаимопониманию, быстро переросшему в сердечную привязанность. Мои дни тогда по ряду причин были сумрачно-одинокими, бытие теряло смысл, мрак окутывал горизонты моего существования... Только спустя пять лет, после трагической кончины моего друга я пойму смысл и предназначение вдруг ниоткуда появившегося в моей судьбе Кобика... Я соорудил щенку будку во дворе, обложил её сеном. Так и мы и остались зимовать: пёс — в своем уютном стожке, я — в старой, продуваемой всеми ветрами крестьянской избе. Зима — хоть и была мягкая, сиротская — тянулась долго. В феврале непрерывно вьюжило, хуторок замело напрочь. Меня настигла беспричинная вроде бы бессонница — и было невмоготу стоять у окна в тёмной избе, мучительно-тревожно вглядываться в белесую ночь, слушать неясные чердачные шорохи. Утром не хотелось вставать, не хотелось есть, не хотелось жить. Кобик помог мне, невольно взвалив на мои плечи заботу о себе: дважды в день надо было варить ему кашу с жиром. Пёсик кушал весело, аппетитно, с признательностью поглядывая на меня и вроде даже спрашивая: «А ты чего же?» Постепенно я стал тоже прикладываться к перловке, стал сыпать крупу в кастрюлю на двоих. Так шло мое возвращение к жизни. ? вёл меня этой тропинкой щенок с рыжими бровями... А потом пришел март. Южная сторона избы стала прогреваться полуденным солнцем, вытаяло старое бревно. Часами бездумно сидел я на нём, кожей чувствуя всю могучую живительную силу весеннего солнцеворота. А рядом на сухой доске блаженно дремал мой спаситель. ...Снег на поле уже сходил, истаивал — но в лесу еще торжествовала зима. Я вспомнил про стоявшие под навесом лыжи — и в ослепительной полдень, когда март уже гнал, изводил по открытым пространствам опостылевшую зиму, мы пошли с Кобиком в лес. ?дти среди деревьев, уже заметно источающих тепло нагретой коры было трудно — рыхлый снег не держал. Лыжи уходили в пушистую белую перину, лыжня была глубокой, края ее песчанисто осыпались — и в этой снежной канаве грёб всеми четырьмя лапами, торопился за мной Кобик. Только глаза, нос и уши плыли над сугробами. На бугре у оврага уже вытаяло, бурая прошлогодняя трава дышала теплом. Я растянулся на толстой подушке подсохшей хвои. Тут подскочил, засуетился от радости пёс, улегся рядом, Я смотрел вверх, в яркую голубизну мартовского неба, по которой плыли белые пуши­стые облака, слушал шум налетавшего время от времени на сосну ветра — и плакал. От счастья, что я — жив; что я — не один; что всё теперь будет хорошо... Обратно к дому Кобик бежал впереди — и теперь над лыжней победно покачивался прямой султанчик его хвоста. А в избе сочинилось: Какие тени на снегу! Какие тени! Как будто здесь, на берегу — Разлив весенний. Как будто май в свои права Вступил с разлёту. ? враз взметнулась ввысь трава — К солнцевороту! ? я, как в дальние года Со счастьем снова... Да, полдень мартовский всегда — Души обнова. ? сквозь снега меня ведут К июньской звени Вот эти, первые в году Весны ступени.   Спасибо, Кобик! Спасибо, март! ***************** А теперь стихотворение, посвящённое женщинам и всему тому, что они нам дарят. До свидания, женщина! Странное чудо природы – То  жена, то невеста То дочь, то сестрёнка, то мать... Кем приходишься мне? Да минуют тебя все невзгоды! ? да пусть не устанет  судьба Алый парус тебе поднимать!   До свидания, женщина! В сложных скрещениях судеб Где туманная память зыбка – А  дороги длинны – Пусть моё пред тобой изумленье Навеки пребудет ? средь ясного дня ? вторгаясь в неясные сны....   До свидания, женщина! Впрочем, свиданье? Куда там! Растворяются в небыли Реки, народы, миры... ? тебе – тоже сгинуть? ?счезнуть? ? сжаться в какой-то там атом По законам  бессмысленной ? невероятной игры?   Нет, не верую я Что и тебе этот путь предназначен! Как не верю в холодный огонь ? седую зарю. Небо – вечно. ? память. ? жизнь. Не иначе. До свидания, женщина! До встречи! – тебе говорю.