Клуб «Симбирский глагол». Ведущий Клуба – Жан Миндубаев. Тема заседания: «Поэзия волгарей». Гости Клуба – поэт и краевед Николай Марянин; инженер и поэт Вадим Гужев.

       Несколько слов от  ведущего.

Николай   Марянин обладает удивительным даром: он никак не может смириться с любым забвением и потому  постоянно удивляет нас «отыскиванием» все новых и новых литераторов на поволжской земле. Не буду перечислять, кого «привел» в «Симбирский глагол» Николай Викторович, полагаю, и  так помнят.      А на  сей раз... ну, почитайте , подивитесь тому, как  (казалось бы сугубо технический человек) способен  живописать словом... Ж.М. ….............................................................................. Николай Марянин. Поэзия с запахом цветущих лугов.        С поэзией Вадима Гужева я познакомился прошлым летом. ? пожалел, что не знал о нём раньше, когда готовил антологию ульяновской словесности. Свежим ветром пахнуло от его стихов – лирических, с сельскими ароматами... Оказалось, что мы с Гужевым в один и тот же год приехали в Ульяновск, учились в одном институт, а вот стихи его попались мне на глаза лишь сорок с лишним лет спустя. А он и не стремился их где-то у нас публиковать, в местные литературные объединения не ходил, публично выступал редко. Лишь за последние десять лет издал четыре поэтических сборничка, да и то больше для друзей. Но талант, как говорится,  не затеряется на литературных тропках,дорогу себе  отыщет – даже если сам поэт ни к тому и  не стремится. Хотя сам по себе Гужев человек в Ульяновске известный: в 2013 году его фотография была даже размещена на доске почёта «Лучшие люди города». Но отметили его не как поэта, конечно, а как начальника котельного цеха Ульяновской ТЭЦ... Родился Вадим Гужев 11 августа 1951 года в посёлке Мстёра Вязниковского района Владимирской области, знаменитом центре иконописи и лаковой миниатюры. В 1973 году, после окончания Вязниковского механико-технологического техникума, по направлению приехал в Ульяновск. Больше 12 лет работал на кожевенно-обувном комбинате, окончил политехнический институт, а в 1988-м пришёл на строящуюся ТЭЦ-3, где и трудится до сих пор. За эти годы получил звания почётного энергетика и почётного работника топливно-энергетического комплекса России, стал лучшим в своей отрасли. А вот стихотворчеством почётный энергетик увлёкся уже в зрелом возрасте. В ульяновском издательстве «Корпорация технологий продвижения» выпустил сборники стихов «Мелькают дни» (2005), «Тепло всех нас» (2009), «Всё не просто этим летом» (2011) и «Осень листопадная» (2014). Активное творческое общение ведёт со своими земляками из литературной группы города Вязники, там же публикуется в газетах и коллективных сборниках. Да и многие стихи его – о малой родине, о дорогих сердцу земляках. «На родину езжу несколько раз в год, – признаётся Вадим Гужев. – Это удивительные места с лесами, пахнущими хвоей, с синими реками, весенними половодьями до горизонта, запахами цветущих лугов... Это то, что навеки мне дорого! Это то, что не отпускает меня в стихах!» Осенью в Вязниках прошла творческая встреча с Вадимом Гужевым, где его представили как поэта из Ульяновска. Звучали песни на его стихи, земляки благодарили за трогательные, проникающие в душу строки. А вот в самом Ульяновске имя Вадима Гужева любителям словесности пока не известно, и опубликованная ниже подборка стихов, надеюсь, эту несправедливость исправит.                                                                                                                         Николай Марянин.  ….....................................................................                                                                                                                    Вадим Гужев «? по радуге уйду в святые дали...»   На двоих один тулуп Снег пушистый. Вечер синий. Над деревнею дымки. Невесомый белый иней лёг на вербы вдоль реки. Даль наполнена покоем. Ветерок застыл в ветвях. Колокольчик под дугою. Сено мягкое в санях. Белогривая лошадка. На двоих один тулуп. ? в душе тепло и сладко от твоих медовых губ... Cолнце село за горою. В первых звёздах небеса. ?з-под шали с бахромою раскудрявилась коса. Тихо гаснет зимний вечер. На дороге след саней. Хорошо обнять за плечи ту, что сердцу всех милей!.. ? отдавшись сладкой неге, бросив в ноги повода, ехать, ехать через снеги вдаль, где светится звезда!..   В душу падает роса Синий воздух невесом. День к закату пятится. Солнце алым колесом с горки неба катится. Задевает облака, прыгает над клёнами. Гасит тихая река лучики калёные. Розовеют небеса, близят ночку мглистую. В душу падает роса чистая-пречистая!..   Пошли на занавески паруса Смоль дивных кос окрасили седины, исчезли стать и прежняя краса. О быт разбилась в щепки бригантина, пошли на занавески паруса. От моря чувств осталась только лужа, от бывшей сказки  - призрачность да боль. Принц стал занудным вечно пьяным мужем, себя кухаркой чувствует Ассоль. Весь мир теперь в каком-то сером цвете, нет за окошком птичьих голосов. ? лишь качает занавески ветер, пошитые из алых парусов...   Пахли простыни снегами Речка Тара дышит паром и не мёрзнет зимним днём… В детстве, с мамою на пару, к ней мы ездили с бельём. Вёз я в саночках с задками две корзины простыней, занавески с кружевами и одёжки всех мастей… Отдавая дань субботе, к речке шёл с утра народ. На воде качался плотик, у мостков ломая лёд. Солнце в лес садилось ало. Зябли руки со спиной. Мама долго полоскала простыню за простынёй. А в конце, взглянув на ситец, говорила, пряча дрожь: «Разве эдак-то в корыте дома что-то простирнёшь!..» Поправляла мне ушанку, рукавичкой тёрла нос. ? толкал я тропкой санки, забывая про мороз. Наст хрустел под сапогами. А в корзине бельевой пахли простыни снегами, свежим ветром и рекой!..   Нам звёзды падали под крышу Всё в нашей жизни не случайно - тропа из детства, лес, река, и отчий дом, в котором тайна жила в потёмках чердака. Там пахло луком и укропом. Там сохли рыба и грибы. Там было место «телескопу» из где-то найденной трубы. Её к окошку слуховому мы закрепляли в поздний час, и подносила небо к дому в ковше Медведица для нас. ? все планеты были ближе, и месяц рядом был почти, и звонко падали под крышу к нам звёзды с Млечного Пути!..   Утро брызнуло светом Утро брызнуло солнечным соком, синь небес надо мной высока. Пью я алую свежесть востока, словно чистую глубь родника. Забываю былые напасти, душу талой врачую водой. Слышу, как пробивается счастье на проталинах первой травой. Ощущаю и сердцем, и телом лёгкой радости нежный огонь, словно бабочка радугой села на раскрытую к солнцу ладонь. Снова верю, что всё может сбыться, что жить вечно любви и добру… Мне о счастье сегодня синица звонко пела в саду поутру.   Баба с дедом и весна С облаков глядит Всевышний. Ручейками день умыт. В доме их с утра чуть слышно время в ходиках скрипит. Отсвистели в поле вьюги. Половодья ждёт река. В выходной слепили внуки под окном снеговика. Поиграли, посмеялись, снова в город подались. Март синей окрасил дали, рыхлый снег и неба высь. С крыш срываются капели. На берёзах крик грачей. Дело к Пасхе… Три недели до гостей и куличей. На столе баранки к чаю. Солнцем залит половик. Под теплом весенним тает за окошком снеговик. Дом с небес наполнен светом. Время тонет в тишине… Долго-долго бабе с дедом жить охота по весне!..   Ах, какая радуга над лесом!.. Серых туч рассеялась завеса. В брызгах солнца листья у лозы... Ах, какая радуга над лесом после прокатившейся грозы!.. Не хочу о чём-нибудь жалеть я. Грусть с тревогой в прошлое гоню. Вижу мост из красок семицветья, что проложен к завтрашнему дню. Сброшу с ног намокшие сандальи. Затяну рубаху пояском. ? по радуге уйду в святые дали с посохом одним да босиком. В те края, где солнце просияло, ничего с собою не возьму. Всё, что было, то во мне осталось, а иное в небе – ни к чему!..   Деревенское утро Просыпаюсь. Тихо в доме. утра зимнего наряд, в красках серых, так же скромен, как и много лет назад. Занавескою расшитой чуть прикрыта стынь окна. Мелким снегом, как сквозь сито, в сад ложится тишина. От забора до крылечка – одинокий след кота. За стеною, в русской печке, затрещала береста. Робко шаркнули задвижкой, громыхнув в трубе слегка. Прозвенела тонко крышка в горловине чугунка. Приглушённый голос мамин и отцова хрипотца… Над кроватью, в старой раме, два, родные мне, лица. По углам бледнеют тени, на трюмо часы идут. ? глядят с ковра олени, и меня не узнают…   Деревня моя Деревеньку мою держит поле на тёплой ладони. Обнимают её голубые леса да луга. ? как птицы летят и бегут, словно белые кони, высоко-высоко над деревней моей облака. Здесь, как в детстве моём, так же зреют под окнами вишни, тот же запах травы, тот же крик по утрам петухов. Вроде всё, как всегда, только песен, как раньше, не слышно и гармони отпели в вечерней тиши у домов. На песке у реки ребятни почему-то не стало, и на прежних местах не клюют на заре пескари. ? не видно теперь, как идут с перевоза устало, загоревшие за день почти дочерна, косари. Вдоль заборов в садах стала мельче и слаще малина. У пруда за деревней – гуще тень от кустов ивняка. Где бельё полоскали с плота, нынче зелень, осока да тина, а в овражке пологом не слышно уже родника… ? плывут надо мной, и летят, словно белые птицы, стайки лёгких совсем, невесомых почти, облаков. ? глядят мне в глаза постаревшие добрые лица, виноватые лица ни в чём не повинных домов…   Друг мой, Лёха!.. На крылечке плачет кошка. Снег не чищен у ворот. Одноклассник, друг мой – Лёшка, две недели кряду пьёт. Лёшке солнце – не лучисто. Свет в окошке – не закон. Он талант иконописца разменял на самогон. Сохнет темпера под стулом. Кисти – в баночках пивных. Ждут конца его загула лики скорбные святых. Лишь на них одна надёжа, коль нет ладу меж людьми… Помоги хоть чем-то, Боже! Матерь Божья, вразуми! Осуди за всё, что плохо, эту жизнь и этот век… Лёха, Лёха… Друг мой, Лёха!.. Лёха – Божий человек!