Клуб «Симбирский глагол».
Ведущий Клуба – Жан Миндубаев.
Тема заседания: «Человек труда».
Персона разочарованная
С рязанщины, из маленького городка Спас-Клепики, пришло письмо. Подпись адресата была оригинальной: «Михаил Семин, разочарованный человек». Вот отрывок из этой странноватой исповеди: «Я сижу на берегу лесного озера и пускаю дым колечками. ?, как пишет ваш брат-журналист, «вся жизнь проносится перед моим мысленным взором».
Что в ней было, в этой моей жизни? Сначала, как и водится, глупые мечтания. На выпускном школьном вечере похвастался: «Стану Героем Труда!». Увы, не довелось. После десятилетки пошел на геологический. На третьем курсе понял: это не по мне. Летом жарко, комары заедают, от вечных сапог ноги чешутся. Перевелся на филологический, решил попробовать себя в журналистике, потому и черкнул вам. Тоже не сахар – мотаться по разным адресам слушать разных недоумков. Решил – попробую-ка найти себя в глубинке! Уехал в медвежий угол Вятской губернии. «Сеял, жал и бороновал» на сельской сцене. Когда почувствовал, что начинаю по-медвежьи косолапить, отбыл из этого «рая». Решил устроить свою жизнь с помощью женитьбы. Расчет был хорош: невеста — дочь профессора. Все шло недурно. Родился малыш. Я намекал тестю насчет совместных субботников по поводу моей диссертации. Но тесть решил, что я должен выполнять эту трудоемкую работу сам. Пришлось покинуть негостеприимную семью. После выяснения отношений я убыл на чудный остров Сахалин, где толкал культуру в массы рыбаков-сезонников. Оттуда хотел вернуться в столичные пенаты бабло косить, но встретил подружку из есенинских мест. Она пашет в столице, я пока отдыхаю... Так вот: задаюсь вопросом: а удалась ли моя жизнь? Я считаю – не удалась, ибо мой принцип — «быть всем — или ничем». А тот, кто утверждает, что счастье в повседневном прозябании, однообразном влачении дней или посильной работе — тот, по-моему, просто дураковато притворяется. Будете в наших краях-заезжайте. Потолкуем...» Мне захотелось повидаться с этим человеком — тянул уже не журналистский, а, скорее, писательский зуд. Я подумывал и о том, что встреча с Михаилом Семиным может не состояться: а вдруг это розыгрыш кого-то из моих приятелей? Такое бывало. Как-то не верилось в реальное существование адресата. Но мне самому хотелось побывать в лесах Мещеры, так трепетно описанных Константином Паустовским... ? я поехал. ? оказалось, что Михаил Семин и вправду существует! Мы встретились, и мне все казалось: сейчас это огненно-рыжий парень лет тридцати рассмеется, скажет, что написал письме в шутку — и на том дело кончится. Но все оказалось куда занятнее.... — Не думал, что будете тратить деньги зря, — сказал Михаил, улыбаясь странно. – Я к жизни по-всякому примерялся. Пишут многие о смысле бытия, о счастье, о стремлении к чему-то. Человек, мол, сам вершит свою жизнь! Дудки! Обстоятельства сильнее нас. Вот и все. Вот я сейчас дурака валяю, а мог бы докторскую диссертацию заканчивать! Везет — так везет, а нет — так уж не взыщите. Вот вам и весь стержень жизни. Выпив, Михаил винил во всех бедах кого угодно, только не себя. Его особенно взбесила моя фраза: «Человек — хозяин своей судьбы». Ей он противопоставлял свою жизнь: — Человек — раб судьбы. ? никто меня не переспорит... Наш разговор шел в комнатке, которую Семин снимал у пенсионерки. Немытые стаканы, брошенные на стул рубашки, сорванная с окна занавеска. Приют жизненной неустойчивости... Сколько доводилось встречать мне таких несостоявшихся «лауреатов», ездоков за голубым туманом, которые всю жизнь боялись только одного: как бы не наработать лишнего. Разочарованный человек... Да ведь он и не был никогда и ничем очарован, кроме придуманной легенды о собственной исключительности... Говорят, все в жизни уравновешено. ? словно в подтверждение этой истины во время нашего блуждающего разговора мне вспоминалась биография другого человека, которого я неделей раньше встретил на другом конце той же рязанской земли. Биография его была убедительным отрицанием «философии» Михаила Семина... Рассказ об ?ване Дмитриевиче Пискареве должен быть простым и мужественным, как и его жизнь. ?вану Дмитриевичу в те дни исполнялось полвека. Юбилей. ? этот день районная газета посвятила добрую половину номера рассказу о жизни ?вана Пискарева.. За что чтили ?вана Дмитриевича? Официально это звучало так: «За самоотверженный труд в сельском производстве». Можно к этому добавить: за силу духа, стойкость и жизнелюбие этого человека. Жизнь-бытие ?вана Пискарева из тех, что привычно именуются негромкими. Но сил, душевной крепости и мужества от человека требуют немало. Вот краткая биография этого человека. Он четверть века работал трактористом в родном селе. Сеял, жал и бороновал, как тот же Семин. Только не на сцене сельского Дома культуры, а на полях — кукурузных, свекловичных, ржаных. Весной и осенью, зимой и летом, в будни и праздники усердно справлял свою нелегкую крестьянскую работу. К этому надо добавить, что у ?вана Дмитриевича после военного ранения были ампутированы обе ноги... Был в его жизни момент, когда он отправился из родного села искать хлеб полегче. Это случилось вскоре после ампутации, когда почувствовал на себе жалостные взгляды односельчан, стало невмоготу от этих взглядов. Но жить в большом городе Пискарев не смог. Вернулся в родное село. Ему предлагали заведовать фермой, быть завклубом- он отказался. Бывшего танкиста тянуло к технике. — Я технарь по крови. А тут у меня вроде сердцевину вынуть хотели. Я пробовал, пошел на ферму. Чую, пустой какой-то стал. А за свое дело взялся — задышал ровно, спокойно. Вот и вся философия тракториста Пискарева, сумевшего преодолеть себя, найти себя, стать не только нужным людям, но еще и «неразочарованным человеком». Вот такие разные житейские истории двух разных людей. Мне кажется, тут нет нужды разводить некое «моралите», все, как на ладони. Разный взгляд на жизнь, разные критерии и оценки, иная философия бытия... Что можно добавить? Даже не знаю... Однажды в недалеком от Ульяновска городе Елабуге я побывал в доме-музее знаменитого художника ?вана ?вановича Шишкина. Там наткнулся на одну мудрость живописца. На вопрос: «В чем состоит счастье?» Ответ художника был таким: «В духовной умиротворенности». Трудновато, конечно, проводить параллель между жизнью художника и сельского тракториста. Но что-то общее в такой жизненной установке мне увиделось. Потому, наверное, что оба видели суть нашей бренной жизни как-то очень необычно, скажу так. Хочу пояснить. Умиротворенность и великого живописца Шишкина, и, как говаривают ныне, «рядового гражданина» Пискарева — не самодовольство удачливого карьериста, не тихая кротость «маленького человечка», не хвастливое самолюбование баловня судьбы. Это, прежде всего, удовлетворение сделанным, обретение фундамента спокойного, несуетливого бытия на реальной оценке своих возможностей. Эта мысль явилась у меня, когда я побывал у ?вана Пискарева дома. Полюбовался детьми — умными, серьезными, почитающими родителей. Послушал его жену Дашу — славную, добрую женщину. Она не просто нахваливала мужа, а гордилась им. Рассказывала, что мужа уважают односельчане, дорожат его мнением. Забывалось, что этому спокойному ясноглазому человеку судьба когда-то нанесла жестокий удар. Удар, от которого не всем дано устоять... Далеко не последнюю роль сыграла в этой удивительной истории любовь тракториста ?вана Пискарева к своему делу. Он пристрастился к трактору, к крестьянской работе еще в детские годы. ? всей душой стремился только к ней, внутренне чувствуя, что лишь тут ему дано и утвердить, и проявить себя до конца. «Счастье — в работе». Фраза, часто произносимая всякого рода не слишком мудрыми людьми привычно легко и бездумно. Произнося эту фразу, они как бы не понимают, что состояние – нет, не счастья, а внутреннего спокойствия, удовлетворенности – многогранней, глубже, шире этого упрощенного, затасканного, избитого выражения. Однако в ней есть некая неоспоримая истина – ибо бесплодная перемена мест, неуклюжие попытки оправдать свои метания какой-то особой предначертанностью судьбы вряд ли способны принести ощущение удачной судьбы и жизни. Обо всем этом думалось мне, когда я покидал дом безногого тракториста ?вана Пискарева. Стоял солнечный день. Блестел светлыми окнами добротный крестьянский дом. Цветы тянулись к солнцу. Ухоженный сад радовал глаз. ? невольно возвращался я памятью в убогую комнатку в городке Спас-Клепики, где нашел неуютное пристанище «разочарованный человек», пытавшийся добыть свое счастье странными увертками с собственной судьбой... Жан Миндубаев