Клуб «Симбирский глагол». Ведущий Клуба – Жан Миндубаев. Тема заседания: «Эхо Войны. Гром Победы»,   От ведущего. О Великой Отечественной войне, исход которой определил не только судьбу нашей страны, но и мироустройство всей планеты Земля, написано и сказано, наверное, уже почти все. Сотни томов художественной и документальной прозы, мемуаров, статистики, кинофильмов, песен, стихов и всего того, что может выразить человеческая душа по такому поводу. Прошло уже семьдесят лет после нашей победы в этой гигантской схватке мракобесия и разума. Повзрослели по меньшей мере два поколения  россиян. Но никак не могут сердца и души людей предать забвению и тяготы военной поры и цену нашей славной Победы. ? то чувство, которое делает каждого из нас    сопричастным к делам и подвигам наших предков... Сегодня  в Клубе прозвучат стихи поэтов-волгарей. Они разные, но их роднит одно свойство: все эти стихи являют собой как бы громадный поэтический букет, возлагаемый стихотворцами-ульяновцами к пьедесталу памятника нашей немеркнущей ПОБЕДЫ. В них и горечь тяжкого военного лихолетья, и скорбь по погибшим, и гордость за Россию, в очередной раз спасшую мир...              Николай Благов.    22 июня  (1941).   Рассвет томил затишьем, Как гроза, ?з трав взлетали жаворонки в небо. Одни чужие, жадные глаза Обшаривали край, Пропахший хлебом. Всё ближе стекленели ожиданьем. В рассветных дымках разглядеть легко, Как разливая сизое мерцанье, ?грал весь запад гранями штыков. Чугунное дыханье приглуша, Темнели танки, Притаясь на травах. Они сейчас в испаринах кровавых Рванутся, По земле пылающей кружа. ? ниоткуда раскатился гром! За раздорожье двух миров вгрызаясь, Полями, Как раскиданным костром, Металась, обжигаясь, бронь борзая. ?, мушкой чью-то жизнь подкараулив, Солдаты на завянувшей траве, Здесь, обменявшись пулями, Уснули, К Берлину головой   Леонид Сурков.   Память. С каких концов ни подойди, Живёт в нас прошлого реальность. Вот снова в памяти, в груди Встает моя первоначальность.   Что помню я? — Зима была… Ползли с заката тучи низко… Война тогда по миру шла, Чтобы убить меня, мальчишку.   ? каждый в ней свой бой имел, Кто дрался где-то за лесами, Кто лебеду со свеклой ел, А мать еще и со слезами.   А я? Я тем уж воевал, Что был, что утром топал в школу, Что слово «Родина» писал В тетради почерком веселым.   По той поре неплохо жил. Мать жмых какой-то мне варила, ?, чтоб кого-то «Бог простил», Она в горшке его крестила.   В тот год нас минула беда, ?ли ее я не расслышал… Отец на Балтике тогда, Наверно, к Кенигсбергу вышел...   Владимир Косоуров   БЕЗ ВЕСТ? ПРОПАВШ?Й   Ещё не заросли травой воронки, Ещё в атаки ходит батальон, ? по домам разносит похоронки Усталый одноногий почтальон.   ?дут бои на подступах к Рейхстагу, ? близится желаемый финал… Но не увидит над Рейхстагом флага Боец, который без вести пропал.   ? всем живыми хочется вернуться ? на парад Победы посмотреть, В лихом бою со смертью разминуться, А если нет – достойно умереть!   Но пуля дура - смертью храбрых павший Лежит в земле с пробитой головой… А тот солдат, что без вести пропавший, Для нас всегда останется живой.   Ещё не заросли травой воронки, ? где-то русский замертво упал… А по домам разносят похоронки, Но не о тех, кто без вести пропал.   ? будут ждать, что он ещё вернётся, Весь в орденах и шрамах на груди, ? радостно с порога улыбнётся: «А вот и я! Заждалися, поди?!»   Чем слёзы матерей и жён измерить, Когда фашистский зверь будет разбит? Дано им ждать, надеяться и верить, Что без вести пропавший – не убит.   *  *  *   За взводом взвод, за ротой рота, В поту солёном и в пыли ?дёт усталая пехота - ? растворяется вдали… ? долго-долго на дороге Смотрели женщины вослед – Назад вернуться им немногим, Не всем дожить им до побед.   Под сапогами пыль клубится, ? воздух порохом пропах, Земля воронками дымится, Померкло солнце в небесах, ? мать-старушка горько плачет… «Прощай, не надо, мать, рыдать! Пришла война, а это значит – Россию надо защищать!»   Кругом пожары, дым и стоны, Весёлых песен не поют, Но встали грудью миллионы За землю русскую свою. Так на Руси всегда бывало Во все эпохи и века, ? не однажды Русь вставала Громить нежданного врага.   Трудны дороги фронтовые – ? дождь, и зной, и холода, Но побратимы боевые ?х не забудут никогда. ? ни четыре долгих года, Ни тонны смертного свинца Не сломят русского народа, Не сломят русского бойца.   За взводом взвод, за ротой рота, В поту солёном и в пыли ?дёт усталая пехота, Чтоб жить спокойно мы могли… Они всё дальше уходили, Покинув свой родной порог, А вслед их женщины крестили: «Храни вас Бог! Храни вас Бог!»   РАЗВЕДКА   Жить охота всем на свете, Жизнь – она всем дорога, Только завтра на рассвете Мы уходим в тыл врага. «Языка» добыть – задача, Чтоб он данные нам дал… Вот задача! А иначе – Наступлению провал.   Снарядились тёмной ночкой ? пошли, не торопясь: Потихонечку, цепочкой, Не болтая, не смеясь. По болотам, да по кочкам, Да по утренней росе Шли мы пятеро цепочкой На центральное шоссе.   Про себя клянём погоду, Но пока что – тишина. А потом – прибавить ходу Приказал нам старшина. На привалы не вставали, Да куда ложиться – в грязь? По дороге оборвали Провод – вражескую связь.   В полдень вышли из болота, А потом прошли и лес. Вдруг глядим – за поворотом Показался «Мерседес». Подпустили мы машину, А потом – без лишних слов Как ударили по шинам ?з своих пяти стволов!   Тишина. Лежим, не дышим. Немцы тоже, вроде, ждут. Вдруг негромкий голос слышим: «Руссиш! Гитлеру капут!» Может, хитрость? Кто их знает? Мы кабину – на прицел… А оттуда выползает На дорогу офицер.   Что за птица – мы не знали, Разберутся как-нибудь. Мы его быстрей связали ? пошли в обратный путь. По болотам, да по кочкам, По тропиночке леском Шли мы пятеро цепочкой С драгоценным «языком».   Ах, какая была радость! За него всем пятерым Вынесли нам благодарность, Жаль, что не путёвку в Крым! Много он сказал, собака, Что ж, старались, как могли… Через день была атака – Мы все пятеро легли.     Николай Марянин.   Ветеран. Сергею Александровичу Лифантьеву   О старости близкой не стонет, О смерти - не думает он: Придёт ко мне пьяный и вспомнит Особый штрафной батальон.   Попался туда, как мальчишка - В горячке бойца пристрелил: Считал, что теперь ему - вышка, Но только в штрафбат угодил.   Ребята встречали, как друга, Откуда-то взяли вина, ? по ... была эта вьюга, ? на ... сдалась вся война.   А утром подняли спохмелья ? бросили в самый котёл, Пропало ночное веселье - Все знали: час смерти пришёл.   Нет хода из адского круга, Явилась с косою, сама... А ну-ка, дай жизни, Калуга, Ходи веселей, Кострома!   Но он уцелел, он везучий, От пуль и чужих, и своих, Которые кучу за кучей Косили блатных и штрафных.   Три месяца - жизнь на пределе, Три месяца - смерти в лицо, А там, на гражданке, успели Уже объявить подлецом.   Но он пересилил и это, Вернулся с осколком в спине, Которая каждое лето Всё ноет ему о войне.   Как выпьет теперь - вся округа Надрывные слышит слова: А ну-ка, дай жизни, Калуга, Ходи веселей, Кострома!    НЕ ПЛАЧЬ, СТАР?К   Не плачь, старик, кури свою махру ? утешайся исповедью страшной, Как ты штыком таранил немчуру, Схлестнувшись насмерть в схватке рукопашной. Как пацаны – такие же, как ты - За милую Россию погибали, ? как вчера, устав от нищеты, Ты продал все победные медали… Подонок с полубритой головой Отмерил, как дуплет из карабина, Полтинник – «За сраженье под Москвой» ? четвертак – «За взятие Берлина». Ты перед ним стоял, как истукан, ? пальцами мял грязные купюры… Не плачь, старик, налей ещё стакан За то, что ускользнул от пули-дуры В том зверском оглушительном бою, Когда осколком ногу оторвало – Ты знал, за что… За Родину свою, Которая теперь с дерьмом смешала ? с кепкой посадила на асфальт Среди бомжей и рядом с костылями… ? пусть терзает душу скрипка-альт ? сыплет дождь позорными рублями – Плевать! Ты даже к этому привык, Как там, на фронте, к выстрелам из пушки ? свисту пуль шальных… Не плачь, старик, Возьми гармонь и выдай нам частушки, Чтоб стар и млад пустились в перепляс – Ведь мы пока что с голоду не сдохли: Не сможет истребить Россия нас, Пока в народе песни не усохли! ? пусть, утехе нищенской в контраст, Жирует обнаглевшее начальство – Бог видит всё, и каждому воздаст Когда-нибудь за это каннибальство. За память, грубо втоптанную в грязь, За сытость, процветающую гласно… Не плачь, старик, долой из сердца мразь, Ведь жизнь, хоть и ничтожна, но прекрасна! ?з барских рук в который раз прими Собачью кость – паёк ко Дню Победы: Бутылка водки, чёрт её возьми, Забыть поможет горести и беды. Не плачь, Россия вспомнит о тебе, Когда уйдёшь в страну угасших звуков, ? на твоей изломанной судьбе Воспитывать начнут детей и внуков, Геройские восславят имена, Воздвигнут безымянные могилы, ? будет жить несчастная страна Величием твоей былинной силы. ? звуки вальса нежно будут плыть, Откуда ныне смрад холодный веет… Не плачь, старик, что толку слезы лить Там, где слезам никто уже не верит.   Николай Майоров   В АВГУСТЕ   Берег цвёл репейником и илом, За репей цеплялась лебеда, ? как будто намертво застыла В чёрно-синей заводи вода.   Бочаги пугали глубиною, Синей топью угрожала зыбь. Бурлаками с звонкой бечевою Шли отлогим берегом вязы.   А навстречу — выжженные дали В неумолчном грохоте войны... Серебром рассыпанным упали Бубенцы серебряной луны.   Дымом потянуло из ложбины, Ветер дол тревожил горячо. Кисти окровавленной рябины Тяжело свисали на плечо. 1941 *  * * Нам не дано спокойно сгнить в могиле — Лежать навытяжку и приоткрыв гробы, — Мы слышим гром предутренней пальбы, Призыв охрипшей полковой трубы С больших дорог, которыми ходили.   Мы все уставы знаем наизусть. Что гибель нам? Мы даже смерти выше. В могилах мы построились в отряд ? ждём приказа нового. ? пусть Не думают, что мёртвые не слышат, Когда о них потомки говорят.   1941   Николай Левинтов    АМЕР?КАНСК?Е БОТ?НК?   Весна! На дзоте тают льдинки, В окопах стылая вода. Американские ботинки На нас свалились как беда. В них по колено воду черпая, От мокрых ног насквозь сырой, Несу и Рузвельта, и Черчилля, ? неоткрытый фронт второй. Ботинки жёлтые и узкие, Не то что кирзовый сапог! ? ширь Руси, и души русские Союзник всё ж понять не смог.   Апрель 1944. 2-й Белорусский фронт.         Николай Краснов  9 мая 1945 года   Где их застала тишина Победы, Там и уснули: в танках, на броне, В грузовиках, на пушечных лафетах, В садах, в открытом поле и в кюветах — Уснули сладко, позабыв все беды, Как не спалось ни разу на войне.   ? как пришла — никто из них не слышал — К ним женщина, печальная, одна, Ступая легче тени, ветра тише, Как чья-то мать, невеста иль жена.   Пришла им благодарно поклониться За всё, за всё, чем их судьба свята. ? пристально разглядывала лица, ? целовала каждого в уста.   То, может быть, она, сама Россия, В победный час пришла наведать их. ? после безутешно голосила, Не всех сынов найдя среди живых.   * * * Увидишь — душа содрогнётся: У перекрёстка дорог — Ромашка, подобие солнца, Трепещущий чудо-цветок, Красивый и милый… А рядом, Среди полевой тишины, Разорванный остов снаряда — Стальная ромашка войны.       Евгений Ларин   П?СЬМО С ФРОНТА   Зря говорят, что сердца огрубели ? очерствели за годы войны. Под теплотой опалённой шинели Трепетной нежностью души полны.   Я бесконечно тебя вспоминаю, Сердцем стремлюсь к тебе в наши края. Солнышко, рыбка моя золотая, Звёздочка ясная, радость моя.   Гоним врага мы сквозь бури стальные, Не успевает он ставить кресты. Мщу я за горе и слёзы России, Что дорога мне, как, милая, ты.   В зябких траншеях переднего края Письма твои согревают меня. Солнышко, рыбка моя золотая, Звёздочка ясная, радость моя.   Не огрубели мы, а понежнели К нашим любимым, родным и друзьям. Не для того мы надели шинели, Чтобы забылось что дорого нам.   Гневом суровым к фашистам пылая, Не очерствели ни я, ни друзья. Солнышко, рыбка моя золотая, Звёздочка ясная, радость моя.   ЖУРАВЛ?   На краешке своей родной земли, Мы смотрим из траншеи прибалтийской: Вонзились в небо клином журавли ? тают в голубой дали российской. Берёзы уже сбросили листву, ? только сосны да густые ели Глядят, как мы, на неба синеву, Окутавшись в зелёные шинели. Глядим вослед плывущим журавлям, Охваченные грустью и печалью, ? сердцем каждый где-то уже там – В Заволжье, в Зауралье, в Забайкалье... Гляжу на журавлей и всё молчу, А на душе тревожно и тоскливо. Когда ж и я вот так же полечу В родимый край свободно и счастливо?     Анатолий Чебанов    Мы трудного времени дети, Мы дети великой войны, Ворвавшейся к нам на рассвете, Нарушив покой тишины.   Она никого не щадила, ? мне не забыть никогда, Как страшно, как голодно было, Когда нас коснулась беда.   В стране, где такая разруха ? досыта есть не могли, Крапива, овсюг, затируха - Вот то, что в семье берегли.   Нас рано к цепям приковали, Взвалив нам на плечи нужду, Росли мы во тьме и печали, Где сеяли смерть и вражду.   Где радости было немножко, Как в мире, лишённом чудес... Мы с братом гнилую картошку Считали за деликатес.   * * *   Третий год бушевала война, Нам казалось, и небо горело, Только в чём была наша вина, Что и нас, ребятишек, задела?   Закружила нас вихрем своим, Обдавая дыханием смерти, ? пришлось нам с братишкой моим В этой адовой быть круговерти.   Надрывалась и мать, как и все, От мужской непосильной работы, ? живя в чёрной той полосе, Мы не ели паштеты и шпроты.   ? не время нам было мечтать, Когда тучи под солнцем мрачнели, Люди письма хотели читать, А с фронтов похоронки летели.   Пуля — дура, горячий свинец, ? когда закурились туманы, На побывку приехал отец, Чтобы долго залечивать раны.   ? однажды на ранней заре, Отведя для постройки делянку, Папа с мамой у нас во дворе Смастерили нам с печкой землянку.   Леонид Сурков.     ВОЙНА   Тих привычный уют моих комнат. Лишь морозный узор на окне Сердцу вдруг беспощадно напомнит О других временах, о войне…   Падал снег тогда в тёмные дали. ? в окно из ночной тишины Зимних звёзд огоньки залетали, Как осколки той страшной войны.   Меркли тени в нетопленом доме. Стыл со свёклой горшок на шестке. Наш козлёнок жевал на соломе Сны о летних лугах в уголке.   Лампа. Ворох забот моих школьных. Мать, задумавшись, вяжет носки. На столе — фронтовой треугольник Её боли, надежды, тоски.   ? мечтал я тогда, что в грядущем Среди важных поэтов и строк Лишь о ней только стих самый лучший Прочитать бы, как равный, я смог....     СВЯТАЯ ЛОЖЬ   За то, чтоб жить мне и дышать, За хлеба горестную пайку Стирала жидким мылом мать С убитых на войне фуфайки.   В их страшной куче у стены, Покрашенной извёсткой белой, Так жутко были нам видны От пуль кровавые прострелы.   Мать с моим детством берегла Меня от грохота событий. Лишь боль в глазах её росла, Как пена красная в корыте.   ? вот однажды поутру, У всех живых прося ответа, Она в смертельную дыру Завыла: «Не с отца ли эта?»   У правды страшной на глазах Старик сосед нам лгал нескладно: «Мундир не с наших… немцам крах…» О, как тогда я верил жадно В святую ложь в его словах.   Жан Миндубаев.     СБОР КОЛОСКОВ   ? тяжелеет сумка с колосками... На сумке красный крест впечатан в круг. ? машет, машет мельница крылами — Мы видим взмахи тех зовущих рук.   Мы — третий класс. У нас уроки в поле. Мы собираем в сумки колоски. Не в старой деревянной милой школе Ответ мы держим нынче у доски.   Одежды наши и ручонки тонки. ?стаял, словно не был, детский смех. Война в деревню сыплет похоронки Как на цветущий луг внезапный снег.   ? нет отцов. ? мамы стали злее. ? вошь ползет за детский воротник. Но тяжелеет сумка, тяжелеет — От колосков поднятых, не от книг.   На сумке — красный крест в зеленом круге. Страна, крепись — я здесь, я помогу! Ну, гады-фрицы! Ну, держись, подлюги! Мой колос — это пуля по врагу!   УТРО ПОБЕДЫ   Быть может, все забудется с годами — ? ржавый трактор на пустом лугу, ? голод, и тоска в глазах у мамы, ? села с опустевшими домами — Но утро то забыть я не смогу.   Не ведаю, какой волной эфира, ? по каким незримым проводам В деревню нашу, на задворки мира, Весть ворвалась, шарахнув, как мортира — Победа! Пал Берлин! Вот, гады, вам!   ? в первый раз за все четыре года В деревне, у правленья на виду, Средь бела полдня, не стыдясь народа, Плясали бабы, бросив огороды, — Вгоняли будто в гроб свою беду.   ? все же не смогли прожить без дела. Даже вот этот, самый светлый день! ? потихоньку улица пустела. ? водка недопитая светлела. ? расцветала по дворам сирень.   СТАРАЯ ПЕСНЯ   “Майскими короткими ночами Отгремев, закончились бои...” Сколько светлой любви и печали Эта старая песня таит!   Фронтовик возле дома мечтает Засмотревшись на тихий закат — Может быть, он сейчас повстречает Одного из тех славных ребят,   С кем лежал под огнем и бомбежкой, С кем сквозь гибель к победе шагал, С кем вдвоем под одной шинелешкой На осеннем ветру замерзал...   Друг окопный — он брата дороже. ? не зря возле новеньких хат Этой песней негромкой тревожит Свое сердце бывалый солдат.   Хоть и мирное время вернулось, Хоть в могиле паскуда-война, Но военная память проснулась — ? не может уснуть старшина.   Песня дружбы еще не допета! Братству этому — быть на века! ? не гаснет в ночи сигарета — Как зовущий огонь маяка....