Клуб «Симбирский глагол». Ведущий Клуба – Жан Миндубаев. Тема заседания: «Отечества и дым нам сладок...» Гость Клуба – Дмитрий Точёный. Визитная карточка гостя. Точёный Дмитрий Степанович. Профессор, доктор исторических наук. Автор многих книг по региональной и отечественной истории. Круг научных интересов- история российских политических партий,историческая психология,региональное краеведение. ************************************************** От ведущего. Удивительная ситуация сложилась ныне  в стране. В России снова идёт спад производства, растёт безработица, обостряются социальные проблемы. ? вместе с тем в геометрической прогрессии множатся ряды знатоков, предлагающих свои программы немедленного вывода государства из кризисного состояния. Готовы в сей же час взять штурвал государственного корабля в свои руки и в считанные дни распутать клубок сложнейших экономических вопросов генералы, кинорежиссеры, артисты, лидеры партий и движений, хирурги, спортивные деятели... Рецепты молниеносного излечения России от всех бед готовы выписать члены Государственной Думы и Совета Федерации, губернаторы и главы администраций, директора заводов и ректоры, токари и инженеры, слесари и профессора, медики и домохозяйки. Сколько государственных умов! Миллион им число. Но где успехи? А вот в начале XX века, когда российская элита стояла по образованию и воспитанию на голову выше нынешней, настоящих государственных умов, как показала история, оказалось всего лишь... Да, тогда верные пути развития России смогли наметить только Сергей Витте и Пётр Столыпин. О первом из них и рассказывает сегодня  профессор  Дмитрий Точёный. *************************************************** Российский Гулливер (Сергей Витте) В один из тёплых августовских дней 1888 года на станцию Фастово Юго-западной железной дороги прибыл царский поезд Александра III. ?мператор, высокий и широкоплечий, похожий чем-то на легендарного гиганта-мушкетера Портоса, расхаживая по перрону громадными шагами, в привычной резкой манере выговаривал министру путей сообщения Константину Посьету: – Почему мы плетёмся, как черепаха? Это, черт знает, что. Может быть, вы думаете, что мне делать нечего, кроме как уставиться, подобно глупой бабе, в окно вагона и смотреть часами, выпучив глаза. В чём дело, я вас спрашиваю? – Ваше величество, начальником Юго-западной дороги является строптивец Витте, который утверждает, что движение вашего поезда, более тяжёлого, нежели обычные пассажирские составы, с увеличенной скоростью может привести к крушению. Посьет засеменил к вышедшему из здания вокзала человеку очень высокого роста, с умным, живым и приветливым лицом: – Сергей Юльевич, голубчик, без ножа режете. Чего вы упрямитесь, чего боитесь? Ведь поезд Его ?мператорского Высочества уже несколько лет ходит с повышенной скоростью весьма благополучно. Государь рассержен, вы погубите не только мою, но и свою карьеру. – Константин Николаевич! – горячо, угловато жестикулируя, возражал ему Витте. – Я стал начальником железной дороги не по протекции, я прошёл все ступени, начиная с кассира станции, и потому абсолютно уверен: движение царского поезда с такой скоростью приведёт к катастрофе. Пусть другие поступают, как знают, а я не согласен подвергать опасности жизнь государя. В конце концов вы сломаете ему шею! Последние две фразы услышал Александр III, поскольку разгорячённый спором Витте произнес их очень громко. ?мператор бросил недовольный взгляд на начальника Юго-западной железной дороги и вошёл в вагон, где ещё минут пять чертыхался, ругая этого «несговорчивого осла». А потом произнёс задумчиво: – Однако же это первый случай в моей жизни, когда мне не хотят сделать приятное. Прошло два месяца. 17 октября 1888 года в 1 час 15 минут дня на 277 версте Курско-Азовской железной дороги у станции Борки произошло крушение царского поезда, следовавшего с Кавказа. Погибло 28 человек, ранено 35. ?мператор и члены его семьи чудом остались живы. Ладно еще государь, благодаря своей огромной физической силе, сумел, подобно мифологическому Атланту, удержать на своих плечах крышу развалившегося вагона. Министр путей сообщения Константин Посьет был сразу освобождён от должности, получили наказания и другие высшие чиновники. ? когда стал решаться вопрос о том, кого назначить директором важнейшего в министерстве тарифного департамента, то Александр III вспомнил «о смелом молодце Витте» и попросил предоставить данные о нём. Ему доложили, что Сергей Юльевич является автором книги «Принципы железнодорожных тарифов», что он человек грубоватый, а порой и дерзкий в выражениях.   ?мператор полистал  принесенную ему работу Витте и заключил: – Умница! Знает свое дело. Сегодня же назначить его на это место. Кто-то из придворных шепнул государю, что названный кандидат на должность директора департамента «плохо воспитан, не умеет должно вести себя в высшем обществе и имеет не самое лучшее произношение во французском языке». – Что за глупости! – рявкнул Александр Ш. – Я назначаю его не в пансион благородных девиц, а на железную дорогу. Там танцевать не надо. У меня и так паркетных дураков с избытком. ? дать ему полную свободу действий! Карьера  Витте складывалась блестяще. Вскоре он становится министром путей сообщения, а затем могущественным министром финансов. С императором у него сложились отличные взаимоотношения. У Александра III не было глубокого и разностороннего образования, но недостаток его в известной мере компенсировался хорошей интуицией, твёрдым характером и искренним желанием навести порядок в российском государстве. Государь вёл спартанский образ жизни, сильно урезая расходы своей семьи и двора. Сергей Юльевич Витте тоже старался беречь государственную копейку. Оба сразу сошлись во мнениях, что России нужны иностранные инвестиции и интенсивное строительство железных дорог (в первую очередь, Транссибирской магистрали). Когда министр финансов заговорил с Александром III о необходимости введения в России золотого обращения, император кратко ответил: – Пора, Сергей Юльевич. Готовьте программу стабилизации рубля. Бог даст – решим эту задачку. К сожалению. Александру III не удалось дожить до завершения финансовой реформы: он умер в 1894 году, а рубль получил реальное золотое содержание через три года. В 90-е годы, кажется, стали сбываться мечты  Витте о создании сильной и независимой России. То было время невиданного экономического подъёма. Этот факт вынуждены были отметить некоторые издания мрачного брежневско-сусловского периода, когда дореволюционное прошлое изображалось как вечный экономический кризис. В многотомной истории СССР, появившейся в 1968 году, констатировалось: «В течении 1890-х годов совершался скачок в индустриальном развитии страны, удвоилась железнодорожная сеть. По добыче минерального топлива, выплавке металлов, по машиностроению Россия вышла примерно на уровень промышленного развития Франции». Не могли тогда советские историки еще сказать, что под руководством царского правительства, в котором первую скрипку играл Витте, Россия по выплавке чугуна вышла на третье место в мире, а по добыче нефти и общим темпам промышленного строительства она опережала все развитые капиталистические державы (в том числе Германию и США). Успехи России произвели тогда, в конце XIX века, ошеломляющее впечатление на специалистов по мировой экономике. Новый молодой царь Николай II радовался, как ребенок. ? когда Витте пришёл к нему в 1897 году с новой программой дальнейших реформ, то он был в совершенном недоумении: – Зачем что-то менять, ведь и так всё идет великолепно. От добра добра не ищут. Мне провидение предназначало сохранить в неприкосновенности основные начала российской империи и ведущую роль благороднейшего дворянства. –Ваше Величество, я хотел бы того же, – осторожно и неназойливо убеждал  Витте. – Но надо смотреть правде в глаза. В России теперь происходит то же, что случилось в свое время в Западной Европе и Северной Америке: она переходит к капиталистическому строю. Мы не в силах остановить этот процесс. У нашего дворянства есть один шанс на спасение: заняться предпринимательской деятельностью, учиться у буржуазии. ?наче помещики обречены либо на неизбежное вымирание, либо на уничтожение революционерами. – Сергей Юльевич, я не хочу даже слушать такие речи, вы не понимаете, что Россия пойдёт собственным путем, далеким от буржуазного. У вас ещё что-нибудь? – Ваше Величество, я уверен, что государству нашему грозит крестьянский бунт, «бессмысленный и беспощадный», как написал Пушкин. В 1861 году Ваш дед Александр II сделал замечательный шаг, дав волю крестьянам. Нам неотложно стоит сделать второй шаг. Надо завершить полностью их освобождение, сделать крестьян независимыми от местных властей и общины. Тогда мелкий землевладелец расправит плечи, укрепит своё положение, даже несколько разбогатеет, и мы будем иметь перспективу поступлений из деревни ежегодно по 3-4 миллиарда в казну. Следует... – Вы свободны, Сергей Юльевич, – перебил его Николай II, – не нужно запугивать дворянство напрасными страхами. До свидания... По великосветскому Петербургу поползли слухи о том, что молодой император дал хороший щелчок по носу всесильному министру финансов, забывшему о необходимости защиты интересов дворянства. Витте был удручён. «Неужели император не понимает, что его может постигнуть судьба Карла I и Людовика XVI?» – спрашивал он сам себя, задерживаясь в кабинете до полуночи. В дальнейшем расхождения между министром финансов и Николаем II углублялись.  Витте прилагал все силы, чтобы избежать военных столкновений с соседними странами. Он деликатно напоминал государю, что его отец, Александр III, последовательно избегал войн, за что справедливо назван Миротворцем. Сергей Юльевич писал императору: «Лучший и вернейший союзник России есть время. Каждый год, прожитый спокойно Вашим народом, равносилен выигрышу хорошего и полезного сражения». Однако Николай II, испытывая давление верхов дворянства, мечтавшего о захвате новых земель, придерживался других взглядов. В особенности на отношения с Японией, соперницей России на рынках Китая и Кореи. Он полагал, что русские богатыри без особых затруднений выиграют возможную войну с Японией. Жителей этой страны император презрительно именовал «макаками».  Витте же пытался доказать, что нельзя переценивать наши силы на Дальнем Востоке, что у Японии более выгодные географические позиции, что так называемые «макаки» куда лучше подготовились к военным действиям. Противоречия у Николая II и  Витте стали непримиримыми. К тому же у императора стала заметной такая черта характера, которая свойственна большинству – мелочное тщеславие. Но если оно ещё терпимо у простых людей, то несёт трагические последствия, если им заражается крупный администратор, а тем более монарх с неограниченной властью. Николай II не мог терпеть рядом с собой яркие умы, он мучительно завидовал  Витте. Александра Фёдоровна, жена российского монарха, тоже оказалась человеком обыкновенного, негосударственного ума. Её злило, что министр финансов затеняет фигуру императора. Сергей Юльевич вынужден был уйти в отставку. Ему дали второстепенную должность, которая не предоставляла возможности даже для периодических докладов. Это явилось для него ударом, который он пережил с большим трудом. Одиннадцать  лет возглавлял Сергей Витте министерство финансов. В течение всего этого времени он фактически руководил экономикой страны, поставил на твёрдую почву бюджет и денежное обращение, влиял на решение многих внешнеполитических решений. Превращение в чисто декоративную фигуру было для него слишком непривычным, привело к потере здоровья. Многие едва узнавали в согнувшемся, мешковатом, с потухшим взором и тревожным лицом старике бывшего уверенного, энергичного, физически очень сильного министра финансов. Сотни и тысячи людей совсем недавно заискивали перед ним, теперь он никому не был нужен. Злобное торжество  аристократов отравляло ему жизнь. – Помещики не хотят понять, – как-то с грустью сказал Витте, – что своими реформами я хочу их спасти от гибели, ведь революционеры не помилуют их. В те нелегкие дни Сергея Юльевича ободряла лишь жена, внушая, что в трудные минуты для России его ещё позовут. «Вернее, – уточняла она, – ты потребуешься, когда Николаю II будет угрожать опасность». Её предсказание вскоре сбылось... Война с Японией, как и предвидел  Витте, шла с самого начала неудачно для России. Последовал целый ряд морских и сухопутных поражений. В первые месяцы 1905 года он обращается с письмом к императору, убеждая немедленно предложить японцам мирные переговоры. «Мы можем еще, – доказывает Сергей Юльевич, – выйти на достаточно почетных условиях». Николай II не отвечает опальному деятелю, надеясь на победу. Однако разгром русской эскадры в Цусимском проливе в середине мая 1905 года заставил упрямого императора пойти на попятную. Предстояли длительные унизительные переговоры с японцами в американском портовом городке Портсмуте. Но кого назначить главой русской делегации? Никто из наших дипломатов не желал занять этот временный бесславный пост. В ответ на предложения Николая II ведущие чиновники министерства иностранных дел тут же объявили о своих тяжких болезнях. Скрепя сердце, Николай II обратился с аналогичной просьбой к бывшему министру финансов, к которому и в Европе, и в Америке относились с глубоким уважением. «Ежели Витте заключит мир на дурных условиях, – утешали царя недруги Сергея Юльевича, – то его и сделаем козлом отпущения за неудачную войну». Риск был огромен.  Витте понимал, что царское окружение отнюдь не желает ему добра, что его не пожалеют в том случае, если условия мира не будут достаточно приличными. А шансов на это после таких позорных поражений – почти никаких. Но ведь надо думать и о России. К тому же Сергей Витте, не страдавший недооценкой своих способностей, понимал, что он справится с поставленной задачей лучше других из бесцветного царского окружения. На переговорах в Америке он избрал неожиданную для японцев тактику. Возглавляемая им делегация вела себя спокойно, уверенно, как будто бы Россия не проиграла войну, а просто с ней случилась небольшая неприятность.  Витте периодически намекал, что его страна готова и дальше продолжать войну, если японцы будут ставить слишком жёсткие условия. Сергей Юльевич также учёл, что посредником на переговорах является американский президент, явно симпатизировавший Японии. Глава русской делегации решил склонить на свою сторону общественное мнение США и тем самым оказать давление на президента. Он сразу понял, что в Америке не уважают чопорных и надменных аристократов. ?  Витте играет роль простого, демократичного и непритязательного во вкусах деятеля. Сергей Юльевич здоровается за руку с рабочими и фермерами, раздаёт направо и налево автографы, похлопывает собеседников по плечу, подбрасывает и ловко ловит малышей на улицах, целует детей, заказывает блюда американской национальной кухни, заразительно хохочет над грубоватыми шутками. Его везде встречают с восторгом, рукоплещут, в газетах прославляется «наш парень Витте». Вечерами он лежал, страдая от болей, ночами готовился к переговорам. Наконец, мир в Портсмуте подписан. Россия уступала Японии половину Сахалина, передавала противнику право рыбной ловли в некоторых своих водах, поступалась Южноманчжурской железной дорогой. Потери эти были скромными на фоне бесспорной победы страны восходящего солнца. Японцам не удалось выбить из России ни рубля контрибуции. Вряд ли кто думал, что Витте столь блестяще завершит переговоры. Даже Николай II не ожидал такого успеха, а потому, уступая обществен­ному мнению, наградил Сергея Юльевича титулом графа. Это был триумф главы русской делегации. Однако возвращение Сергея Витте в Россию прошло буднично, никто из ответственных лиц его не встречал. Он опять был не нужен императору. Надежды Сергея Юльевича на то, что он станет министром, рушились. Снова одиночество... Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Разразилась мощная всероссийская октябрьская стачка 1905 года, замерли железные дороги, остановились заводы, фабрики, магазины. ?мператорская яхта стояла под парами на тот случай, если царской семье будет угрожать смертельная опасность. Все говорят Николаю II, что единственное спасение – пригласить на пост премьера правительства его заклятого противника. Царю некуда деваться. Он приглашает Витте и даёт ему почти неограниченные полномочия. План Сергея Юльевича прост: демократические свободы и немедленный созыв Государственной думы. «Мы обязаны, – объясняет он, – создать государство, в котором будут подчиняться закону бродяги, революционеры и властный император». 17 октября 1905 года Николай II подписывает Манифест, в котором популярно и кратко излагаются пункты программы Витте. Либеральная часть общества встретила этот документ радостно. Забастовка прекратилась. Однако революционеры расценили Манифест как слабость и растерянность царизма, который можно и нужно сокрушить с оружием в руках. Большевики и эсеры поднимают восстания в Москве и некоторых городах России. Витте с согласия императора берёт в свои руки распоряжение армейскими частями и требует решительного подавления восстаний. Он отдаёт приказ о переброске в Москву гвардейского Семеновского полка и разрешает применение артиллерии. К нему явилась группа известных ин­теллигентов с требованием не применять этого страшного оружия в жилых кварталах. – Господа, – ответил им премьер-министр, – ваше прекраснодушие погубит не только миллионы собственников, рабочих и крестьян, но и вас самих. Вы представляете, какие реки крови прольются в России, если революционеры возьмут власть в свои руки. Толстой и Короленко протестуют против моих решительных действий, да их самих потом анархисты и революционеры сотрут в порошок. Я должен малыми жертвами раздавить мятежников, предотвратив гражданскую войну, которую стремятся развязать кучки коммунистических утопистов. Марксисты далеки от жизни, они видят только одну грань правды, а не всю ее в полном объёме. ?х программа убьёт всякую хозяйственную самостоятельность и предприимчивость. Порядок в Москве был восстановлен. Оставалось стабилизировать финансовую систему страны. ?спользуя свой громадный международный авторитет, Витте заключает спасительное соглашение с Францией о большом займе. Николай II и придворные вздохнули с облегчением. А Сергей Юльевич, как это бывало уже не раз, становится лишним. В середине апреля 1906 года он попробовал доказать на царскосельском большом совещании необходимость передачи крестьянам части помещичьей земли, но против выступили Николай II, ?ван Горемыкин, Борис Штюрмер, Николай Голицын и другие видные деятели-дворяне.  Витте пришлось уйти в отставку. Он вновь остался не у дел на декоративной должности члена Государственного совета. ?звестный юрист Анатолий Кони писал, что на  Витте было больно смотреть в последние годы жизни: «В перерыве заседаний Госсовета он ходил по аванзале с довольно мрачным выражением лица, неохотно отвечая на вопросы редких собеседников и спеша от них отделаться... Жаль было видеть могучего обладателя и знания, и умения, лишённого творческой деятельности. Со стороны казалось, что это своего рода Гулливер, связанный по рукам и ногам в царстве лилипутов». Пророчество  Витте, что «все это кончится всеобщей российской кровавой трагедией», сбылось. Всех, кто занимал вслед за ним кресло премьер-министра, постигла печальная участь. Петра Столыпина убил в 1911 году эсер Богров, ?вана Горемыкина растерзали в 1917 году крестьяне, налетевшие на его имение в Крыму. В том же году умер в Петропавловской крепости Борис  Штюрмер (его заключили туда большевики). Они же расстреляли в 1925 году последнего премьер-министра Российской империи Николая Голицына. В 1918 году была уничтожена вся царская семья. В гражданской войне в России погибло 11 миллионов  человек. Сергей Юльевич Витте умер в 1915 году. В  своей постели.