12 августа исполняется 20 лет трагедии с атомным подводным ракетоносцем «Курск» на Северном флоте. Тогда погибло 118 членов экипажа АПЛ, среди которых был 24-летний старший лейтенант Денис Кириченко, который родился в Ульяновске, и похоронен в нашем городе.

Он родился 18 мая 1976 года на родине Ленина. Потомственный моряк, дед служил в Севастополе на линкоре «Парижская Коммуна». Жизнь бабушки Дениса была связана с Крымом, куда Денис приезжал на каникулы. Отец – подводник, капитан 2 ранга Станислав Кириченко, мать – Ирина Кириченко, выпускница инфака Ульяновского педагогического института. Денис потом учился в школе № 266 города Снежногорска Мурманской области (Оленья Губа). Он с отличием закончил высшее военно-морское училище имени Дзержинского в Санкт-Петербурге и к моменту гибели три года проходил службу на АПЛ «Курск», базировавшейся в Видяево. Участник боевых походов «Курска».

Из выпускной характеристики на лейтенанта Дениса Кириченко: «Учится только на «отлично». Является старшиной роты на своем курсе. Организаторские и волевые качества развиты хорошо. Способен самостоятельно руководить подразделением на флоте. У товарищей по службе пользуется авторитетом. Доброжелателен, выдержан, аккуратен и честен. Способен стойко переносить все трудности военной службы. Желает служить на подводных кораблях».

Последний отпуск Денис провел в Ульяновске. Уезжал он поездом 17 мая 2000 года.

Тело старшего лейтенанта – инженера дивизиона живучести БЧ-5 Кириченко нашли в ходе работ на затонувшей в Баренцевом море лодке в 4-м отсеке. Предали земле 5 ноября 2001 года. Памятник установлен на Аллее Героев Ишеевского кладбища города Ульяновска, первый ряд. Кириченко награждён орденом Мужества посмертно.

Ниже – воспоминания отца погибшего подводника Станислава Петровича Кириченко, которыми он несколько лет назад поделился с корреспондентом «Народной газеты» Андреем Беловым.

«Время, как оказалось – нисколько не лечит, особенно мою супругу и мать Дениса – Ирину Федоровну. Она тогда страшно перенесла гибель сына... Ведь нам пришлось фактически два раза хоронить его. Сначала в августе 2000 года, когда случилась авария на лодке, и ребята остались там, а я потом привез пенал с морской водой с места гибели К-141. Второй раз – осенью 2001-го, когда «Курск» после особых работ подняли, нашли останки тел и позже привезли в Ульяновск цинковый гроб. Спасибо покойному губернатору Юрию Горячеву, помог он нам в те дни, простой был мужик. Мы вспоминаем о сыне почти каждый день и все эти годы два-три раза в неделю ездим к нему на кладбище в Ишеевку. Как зайдете, от церквушки сразу налево, первый ряд, могила с якорем, который нам подарили в ульяновском речном порту.

В уголках глаз Станислава Петровича предательски начинает дрожать соль отцовской потери. Но он стойко держится, сжимая кулаки и лишь на несколько секунд выпуская печальные эмоции из-под контроля. Грустно улыбается. Сам потомственный моряк, закончил Севастопольское высшее военно-морское училище, до пенсии верой и правдой служил офицером-подводником Северного флота. И он знает, что такое служба в свинцовых и жестоких к людям водах морей.

«Мы, мужчины, наверное, черствее женщин душой, иначе переносим горе. Для нас главное долг, дело, корабль. К тому же, я ведь не раз хоронил друзей-подводников, например с подводной лодки «Комсомолец», знаком с родственниками погибших на лодках К-3, К-8, К-19 Северного флота... А жены и матери, разрывая свои сердца на кусочки, ждут нас, плачут и им в сотни раз тяжелее. Иногда я каюсь... Есть у меня чувство вины, что, может, жизнь сына сложилась бы по-другому, и он не погиб в Баренцевом море, если бы я в своё время не мечтал о том, чтобы Денис стал моряком, как и его дед.

Снова усилием воли Станислав Петрович сбрасывает с себя грусть и, пересыпая рассказ шутками, жизнерадостно вспоминает о своем отце – герое войны, детстве в солнечном Севастополе, военных гарнизонах, поступлении в высшее военно-морское инженерное училище, знакомстве с выпускницей инфака Ульяновского педагогического института красавицей Ириной...

«До моего выхода на пенсию и приезда в Ульяновск мы жили в закрытом городке Снежногорск в Оленьей Губе, где Денис ходил в школу, и где ему ныне установлена памятная доска. Рос весёлым парнем, вокруг девчонки, шум, веселье. Но и учился замечательно. Никогда не забуду, какое шоу он устроил из поступления в вуз после окончания школы. Сейчас вот все ЕГЭ сдают и помешаны на этом, а тогда существовали выездные приёмные комиссии, чтобы просто так абитуриенты не ездили по городам СССР, не мучились в общагах по принципу «поступит – не поступит». К нам на Север приехали из Нижегородского политеха, Ленинградского ордена Ленина кораблестроительного института, знаменитой «Корабелки» и из Московского государственного технического университета имени Баумана. Денис шустро сдал вступительные во все три вуза, и получил три вызова на учёбу. А потом взял, и подал документы в... высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского. Я обрадовался, сам его туда отвёз. В 1997-м он закончил «Дзержинку» с отличием, как и я, стал специалистом боевой части пять и попал в Видяево на новую АПЛ К-141 «Курск». Пошел по стопам деда и отца. Да, я теперь жалею об этом, но и горжусь им! Почти у всех детей в гарнизонах Заполярья отцы – подводники. Из них и получаются самые умные и хорошие офицеры, они к этой тяжелой жизни привыкли: к не всегда устроенному быту, разлукам и трагедиям.

Страшный удар августа 2000 года застал родителей Дениса Кириченко в Ульяновске. Ирина Федоровна, убитая жестокостью судьбы, слегла, а Станислав Петрович, железной командой капитана 2 ранга приказав себе собраться, почти сразу улетел в Видяево. С билетами на почти родной и ставший теперь таким ужасным Север ему помог ульяновец Сергей Гаврилов, сам бывший моряк. Он разыскал семью Кириченко и, несмотря на робкие протесты, быстро решил все вопросы с перёлетом через Самару.

«Я звонил оттуда жене каждый день, но, думаю, как же глупо, наверное, звучали мои фразы «Держись, всё будет хорошо». В Видяево тогда было много родителей – бывших офицеров флота. Мы лучше других понимали, что надежды мало. Мы верили чудо, а не в надежду, но, что я ещё мог сказать Ирине? Жутко, когда отцы и матери хоронят своих любимых детей... Задыхаешься! Ещё, помню, я был в шоке от того, что так грязно можно ругаться в прессе на военных и флот, не будучи при этом морскими специалистами. Дикая некомпетентность журналистов, каждая бредовая заметка снова и снова топила нас, родственников погибших, вместе с нашими ребятами. Вряд ли ваши коллеги осознавали это... Как отношусь к официальной версии о взрыве торпеды в торпедном аппарате № 4, детонации других торпед и последующем разрушении отсеков «Курска»? Со многим я не согласен, многое непонятно, но мы приняли эту версию. И точка.

Нет, всё-таки Станислав Петрович – это живая повесть о настоящем человеке, спартанцы по сравнению с ним – никто. Он унимает дрожь, опять лучи улыбки сверкают в его влажных глазах, несмотря на мои расспросы. Шутит, что жизнь компенсировала ему потерю сына четырьмя внуками от старшей дочери. Все – мальчишки. Ветеран-подводник занимался в Ульяновске патриотическим воспитанием в местных школах, с упоением рассказывал о военной службе. И мечтал, что если хоть один озорной мальчишка оторвётся от компьютера и заинтересуется флотом, то суровая жизнь офицера прожита не зря.

...Слёзы по погибшим морякам солёные, терпкие, горькие. Как тяжёлая вода Баренцева моря на глубине 108 метров в точке с координатами 69°40`00" северной широты и 37°35`00" восточной долготы».