Человек на протяжении всей своей истории развивает мир вокруг: добывает огонь, погружается в океан, поднимается в небо, покоряет космос. И совершает ошибки, некоторые из которых полностью меняют ход истории.
16 лет для города – немного. Панельные многоэтажки, детские площадки, дворцы культуры и библиотеки – Припять была обычным советским городом. Но всё здесь было покинуто спустя несколько дней после аварии на Чернобыльской атомной электростанции. Теперь это самый молодой город-призрак. День 26 апреля 1986 года сделал его известным на весь мир, и на протяжении тридцати лет это тот день, который не хочется отмечать. Ликвидаторами аварии на Чернобыльской АЭС стали жители всего Советского Союза. Их наградили орденами и медалями, многих посмертно.
Спустя тридцать лет после аварии на АЭС в Ульяновске открылась первая экспозиция, посвящённая ликвидаторам. Её создали в школе №72 на базе уже существующего музея боевой славы. Инициаторами стали члены Заволжского отделения областной общественной организации «Союз «Чернобыль» России». Рядом с личными вещами и фотографиями ульяновцев, воевавших на Северном Кавказе, появились фотографии чернобыльцев. Среди них есть одни и те же люди. Экспонаты для выставки собирали у самих ликвидаторов, их вдов, в областном МЧС – личные вещи, пропуска, документы, фотографии. На стене размещены два стенда в виде шестигранника. Один заполнен фотографиями почти полностью, другой полупустой – живые и ушедшие ликвидаторы Чернобыльской АЭС. Стенд ещё будет заполняться.
Хамиту Халиуллову было тридцать лет, когда он добровольцем отправился на ликвидацию аварии. До этого была война в Афганистане. Но то, что он увидел на месте аварии, стало гораздо бо́льшим испытанием.
– Что вы делали на Чернобыльской АЭС?
– Я принимал участие в ликвидации аварии, был в разведке Приволжского военного округа. Мы обследовали территорию и устанавливали степень зараженности как самой станции, так и близлежащих городов, Припяти, Иванковского района и остальных. После радиационной разведки принималось решение о сносе какой-либо деревни, о том, какие работы должны приниматься. Мы были на переднем краю. Обследовали четвертый энергоблок и крышу. Кто были со мной, практически все мы были награждены орденами.
– Получается, вы были там одни из первых? Как узнали о том, что случилось?
– Я добровольцем ушел туда, после того как министерством было объявлено о чрезвычайном положении. Из областного военкомата был направлен на эту ликвидацию. Было очень много людей, отправляли целыми автобусами. Сначала в город Белая Церковь, в оттуда уже непосредственно в Чернобыль. Я бывший военный, мы служили в свое время.
– Много было человек из Ульяновска?
– Да, очень. Непосредственно из Заволжского района вместе со мной были пять человек, сейчас осталось в живых только двое. В то время нам было по тридцать лет, они все ушли лет 5-6 тому назад. Один сейчас в Гороховцах, я здесь, в Ульяновске. Нам уже по 60 лет. Пока еще живы, не знаю, что дальше будет.
– Когда вы там оказались, какие чувства испытали?
Хамит Халиуллов отводит глаза и не сразу находит слова. – Я вам скажу так – к тому времени я прошел тяжелый боевой опыт в Афганистане, воевал с душманами. Город Припять – это город-призрак. Там птички не летали...
– К тому времени, как вы туда приехали, всех жителей Припяти эвакуировали?
– Да. Было очень тяжело. Не знаю, как объяснить даже. Я сам был в шоке. Я видел всякое, но такого не ожидал, честно говоря. Мы сами шли и не представляли, чем это всё закончится, чем грозит. Нам ничего не говорили, мы сами только вечером узнали. Вот такая история.
– Если возвращаться к сегодняшним дням – вы общаетесь со школьниками, рассказываете им о своей работе?
– Да, приезжаем в школы, не только в Ульяновске, но и в области. У нас в организации не только чернобыльцы. Есть и участники боевых действий в Чечне, Афганистане. У нас хватает героев. Много награжденных орденами и медалями.
– Как ребята реагируют?
– Проходит всё очень интересно. У нас обычно встреча запланирована на час, но получается и два. Ребятишки, честно говоря, не знают ничего про мирный атом, вообще про атом ничего не знают. Задают вопросы, как это всё случилось. Мы стараемся своими словами все объяснить, они слушают с удовольствием. Особенно в сельской местности, в деревнях – они не избалованы мероприятиями, и нас вообще не отпускают.
– Сейчас в Припять организуют туристические поездки. Как вы к этому относитесь? Нужно ли это?
– Это нужно, чтобы люди знали, чтобы видели. Если вы туда поедете, поездите по Припяти, я не знаю, какой у вас будет осадок на душе. Но я уверен на сто процентов – вы не скоро оправитесь от этого шока. На балконе висит бельё, на детских площадках коляски. Сейчас там все заросло, наверное. Ощущение, как будто все только ушли куда-то и сейчас придут. Были брошены собаки, кошки. Они бегали, кормились, а вдруг дикими стали. Степень зараженности очень большая, в этих местах сносились деревья, зелень снималась под метр. Это были жилые районы, колхозы, совхозы. Осталась техника, она вся была заражена. Были созданы могильники, где всю эту технику хоронили.
– Атомные станции во всем мире продолжают работать. По вашему мнению, соблюдаются ли достаточные ли меры безопасности?
– У меня в Киеве живут ребята, они в свое время были в Чернобыле. Они говорят, что пошли трещины в бетонном саркофаге. И сейчас он нуждается в ремонте. Минимум сто лет надо, чтобы хотя бы расщепился атом на тех территориях, которые были заражены. А чем это все закончится, одному богу известно. Будем жить, что ж теперь.
Записала Мария Сайгина
