У Ульяновска появился новый главный архитектор – Михаил Мишин. Среди его работ – ТРЦ «Аквамолл», участие в разработке генпланов Сызрани и Отрадного, первые российские торговые центры. О том, чем Ульяновск похож на родную Самару, как можно выделить историческую застройку в центре города и как решить парадокс полномочий архитектора, Михаил Мишин рассказал ИА Media73.  

Город фейерверков и контрастов  

– Что вы можете сказать об Ульяновске с точки зрения архитектуры, внешнего облика? За пять лет, что вы здесь работаете, какие произошли изменения?

– Первое моё посещение Ульяновска было в шестилетнем возрасте, в 1970 году, когда отмечался юбилей со дня рождения Ленина. Это был первый мною вживую увиденный салют. С тех пор у меня об Ульяновске такое впечатление – город салютов. Когда я приехал в город в 2011 году, с точки зрения человеческой и профессиональной, он произвёл двойственное впечатление. Но в принципе понравился. Я вырос в Самаре, в центральных районах города, в так называемой исторической застройке, и вообще очень люблю города с историческим сердцем. И, проехав транзитом через Новый город, я попал в старый город. Он сходу мне понравился – в силу того, что в Ульяновске тщательно сохранили несколько кварталов культурного наследия, связанного с мемориальной зоной, Лениным. Ульяновск в этом смысле уникальный, здесь есть сохраненное почти в первозданной красе и поддерживаемое на высоком уровне ремонта, отделки историческое сердце. У ульяновцев, может быть, глаз замылен, и они не воспринимают это. А для приезжего человека это много значит, особенно для профессионала.

Второе, что произвело впечатление, – город зеленый. Причем ульяновцы сильно критикуют свой город – я в последнее время читаю много комментариев в Интернете. В первое свое посещение я проехал по улице Гончарова, и, подъезжая к перекрестку с Карла Маркса, ощутил себя в какой-то курортной зоне, потому что зелень, громкоговорители, исторический антураж.

Новый город – это памятник советской архитектуре, четкому генеральному плану. Этой четкости нам сейчас сильно не хватает. Это очень регулярная, жесткая с точки зрения градостроительства модель, противоположная по своим принципам историческому центру города, где нет прямоугольных кварталов, сложная и интересная сеть улиц и переулков. В этом смысле Ульяновск уникален, интересен, здесь есть над чем поработать.  

Эстетика и генплан  

– Руководство города ставит перед вами задачи, связанные с созданием нового генерального плана Ульяновска. На каком этапе находится его создание, какие цели ставятся, каковы особенности?

– Генплан находится в разработке. Его задача вытекает из Стратегии развития города. В Ульяновске есть такой стратегический документ до 2030 года. Второй по иерархии документ этой схемы – генеральный план. С точки зрения использования территорий, принятия градостроительных решений, он должен в себе сконцентрировать все стратегические направления. Это переложение на графический материал, который должен учесть огромное число параметров. Во-первых, надо не только фиксировать зоны исторического и культурного наследия, охраняемые зеленые территории, определять направления развития города, но и помнить о том, что город – это живая структура. Должен идти процесс практически постоянного его обновления, с точки зрения застройки и поддержания в здоровом, работоспособном состоянии. Градостроители, разработав и утвердив генплан, должны тщательно его придерживаться. Но экономическая ситуация достаточно часто меняется – город развивается не линейно. Поэтому генеральный план – это стратегия, но не догма, это мое глубокое убеждение.

Следующий документ по иерархии – это ПЗЗ, правила землепользования и застройки. По ПЗЗ есть понятный и регламентируемый процесс внесения изменений. Это позволяет в рамках генплана, как стратегии развития городских территорий, вносить текущие изменения, которые отражают нужды города на конкретном этапе развития.

Есть ещё такое понятие, как районные нормы градостроительного проектирования (РНГП). Этот документ численно прописывает, какие показатели должны быть на данной территории в соответствии с ПЗЗ. Это показатели плотности застройки, число парковочных мест, площади улично-дорожной, пешеходной сетей, площади зеленых насаждений, количество и мощность объектов соцкультбыта и достаточно большое количество других параметров, которые как раз и делают территорию комфортной для граждан. В последнее время я работал в Московской области, там тщательно проработанные РНГП, и ни у застройщика, ни у проектировщика, ни у администрации особых вопросов при согласовании проектов планировки территорий не возникает.

Но это одна сторона вопроса – численные показатели. Другая сторона, по которой я в последнее время вижу много претензий, касается внешнего облика, непосредственно самой архитектуры. Это такая суть, что её невозможно описать нормативами. И я все время пытаюсь объяснить людям реально существующую ситуацию и мое отношение к ней. Как ни парадоксально, но у главного архитектора города, человека, который должен определять его внешний вид, практически нет механизмов управления этим процессом. Это на уровне «нравится – не нравится», «красиво – не красиво», «профессионально – не профессионально», в конце концов.  

Последнее слово – за профессионалами  

– Проблему регламентирования внешнего облика возможно как-то решить?

– Разобраться с этой проблемой можно только за счет развития общественных институтов, в первую очередь профессиональных. Исторически это можно назвать градосоветом. Он существует и сейчас, но это такой консультативный орган, в который надо вкладывать всё больше и больше функций, тем самым придавая ему все большее значение. Проекты застройщиков и архитекторов нужно еще на бумаге, на уровне эскизов и концепций, предлагать к общественному обсуждению. Оно должно строиться на профессиональном  мнении архитекторов, экологов, социологов, историков. Например, приносит застройщик на согласование проект по фасаду. Я могу сказать ему, что проект противоречит сложившейся застройке, но это не будет иметь почти никакого влияния на сегодняшний день. Численно, по показателям, предъявляемым к территории или участку застройки, он может соответствовать нормативам и регламентам, а по эстетике – нет. Это вторая сторона моей работы, она сейчас наиболее сложная – как убедить застройщика, что хорошо, а что плохо.

Нужно, чтобы внутри города развивалось и имело воздействие именно профессиональное поощрение или порицание того или иного архитектурного решения. Конечно, есть процедуры общественных слушаний, это мощный инструмент влияния на застройщика. Но, на мой взгляд, общественное сознание должно строиться на каких-то профессиональных рекомендациях. Очень легко закинуть простые лозунги – «Не дадим строить то-то или то-то». Но одно дело эмоция, а другое дело – обсуждение.

Архитектор – человек, который материализует свой труд в итоге в том, что называется «застывшая музыка». Это на века, и это нельзя исправить, если ты совершил какую-то профессиональную ошибку.  

– Есть ли положительные примеры в других регионах в такой работе?

– На самом деле это работало всегда. Это тот общественный инструмент, который существовал еще в советские времена, да и во времена перестройки. Когда я начинал свою трудовую деятельность в конце 80-х – начале 90-х, система градосоветов существовала и активно работала. Там другой уровень общения – ты свой проект показывал коллегам, они могли тебя как похвалить, так и сильно поругать, мягко говоря. Там происходило то общение, которое позволяло принять общее, профессиональное мнение о том, что хорошо, а что плохо, что органично, а что чужеродно. А потом этот институт стал разрушаться, не стало профессионального, внутрицехового порицания тех проектировщиков, архитекторов, которые шли на поводу у требований заказчика или предъявляли к обсуждению откровенно слабую работу, плохое проектное решение. Сложная проблема, морально-этическая, социологическая, профессиональная.

Я не могу сказать, что в Ульяновске не работает институт градосоветов. Но ему надо все больше и больше функций, включать в него все больше специалистов. И создавать ауру пусть даже профессионального таинства, что архитекторы делают здесь что-то красивое, и они внутри сообщества не допустят ошибок. Это, конечно, романтический уход от действительности, но с расширением профессионального состава, ценности рекомендации и заключения градосовета вырастет и его авторитет.

Вместе с тем постепенно разрушался и авторитет главного архитектора, или главного художника города. Эта функция постепенно уходила из системы городского управления. Это как раз та проблема, о которой я говорил ранее – во главу угла встали вопросы, связанные с территориальным планированием, с землепользованием. Это принесло очень серьезные проблемы многим городам, не только Ульяновску. Сейчас самое время попытаться возродить это все – индивидуальную ответственность архитектора, главного архитектора города. Я этой ответственности не боюсь, как профессионал и как человек, занимающий это кресло.

А чтобы ответить на все эти болезненные вопросы, надо выстроить диалог между администрацией города и общественностью. Должны быть как система со своими нормативами и регламентами, так и обсуждение, открыто и мудрое, тоже должно быть, на основе трепетного отношения  к существующей застройке, понимания направлений стратегического развития города.

И есть еще такой момент – все процедуры должны быть максимально открыты. По закону они прозрачны, но несоответствие ПЗЗ и генплана, которое есть на многих участках, порождает противоречия. Чем более открыто мы будем подходить к этим проблемам, тем быстрее мы достигнем профессиональной консолидации и найдем поддержку граждан.  

Свет города  

– В этом году в регионе объявлена пятилетка благоустройства, эти вопросы, как я понимаю, тоже частично возложены на вас.

– Да, такие вопросы поставлены передо мной в администрации города, и с чисто человеческой точки зрения они понятны и осязаемы. Потому что это работа, от которой можно ждать очень быстрого отклика и реализации. Да, с благоустройством не все в порядке, и городские власти, и областное правительство видят эту проблему. Дорожная карта прописана, и я как можно быстрее хочу в эту работу включиться. Это одно из основных направлений. Человек, проходя по городской улице, не воспринимает верхние этажи, он видит то, что у него под ногами, что рядом с ним, напротив окна автомобиля. Это вопросы, связанные с содержанием улиц, с озеленением уличных, внутридворовых, внутриквартальных территорий, малыми архитектурными формами, освещением, подсветкой. В этой связи интересна тема, которую мы обсуждали с главой администрации города. Хотим предложить жителям современный прием, который широко применяется в крупных городах, Москве, Санкт-Петербурге – так называемая архитектурная подсветка зданий. Это то, что придает городу интересный вид, очень освежает. Особенно в центральных районах это выявляет те жемчужины, которые есть в ткани города, позволяет акцентировать их визуально. Немного другая тема в Новом городе. Там специфика зданий не подразумевает такого архитектурного приема, но есть встроенные, пристроенные помещения, магазины, предприятия общественного питания. На знаковых местах стоят культовые объекты, они по своей сути достаточно выразительны, к ним тоже можно это применить. Плюс к этому благоустройство скверов, парков, бульваров. Специально для этого создан комитет по благоустройству в системе городской администрации.  



Записала Мария Сайгина