Роста цен боятся больше, чем увольнений

– Каков уровень доверия со стороны населения к власти – федеральной, региональной, муниципальной. Кому больше доверяет народ?
  – Ситуация с уровнем доверия к власти в России достаточно стабильная. Первый в рейтинге доверия Президент, затем идут федеральные структуры исполнительной власти, прежде всего правительство, далее губернаторский корпус, и ниже, примерно на одном уровне Государственная Дума и органы местного самоуправления. В любом случае фигура Президента пользуется наибольшем доверием. В прошлом году уровень поддержки еще более укрепился. С мая 2014 года 82, 83, 84, иногда 85 процентов опрошенных одобряют работу Владимира Путина на посту президента. Если говорить о губернаторском корпусе, то средневзвешенная оценка по стране – около 60 процентов. В последние пару месяцев она пошла немного вниз, это связано, прежде всего, с ослаблением рубля, с негативными ожиданиями, с ростом цен. Но пока это снижение не приобрело обвального характера.
– Какие причины роста цен называют простые граждане, какие предлагают способы по выходу, как приспособились к нынешней ситуации?
 – Впервые такая проблема зафиксировалась в сентябре прошлого года, если говорить о всероссийских опросах. Если говорить об Ульяновской области, в январе более половины жителей называли проблематичным высокий рост цен, и она даже определила проблему тарифов на ЖКХ. Рост цен опасен тем, что он затрагивает всех абсолютно, опаснее его может быть только проблема безработицы. Если цены растут, а источник дохода теряется, как правило, единственный, тут совсем тяжело. К счастью, такая проблема пока не актуализировалась. Страхи по поводу того, что начнут останавливаться предприятия, будут задержки по зарплате, начнут увольнять людей, отправлять в отпуска, есть, но в масштабе страны пока не реализуются. Безработица отстает от инфляции в части проблемного рейтинга. Говоря о стратегиях поведения людей в период роста цен, гендиректор ВЦИОМ отмечает три варианта: – Одни пускаются во все тяжкие, тратят всё, что есть, понимая, что деньги дешевеют. Противоположная стратегия – экономить, откладывать запас на черный день. И третья – ничего особенно не менять, пока есть такая возможность. Пока это поведение доминирует – пытаемся жить так, как жили вчера, но не пускаемся в особо тяжкие авантюры, не покупаем чего-то крупного, тем более что цены выросли. На втором месте по популярности экономия.
– Строят ли сегодня россияне долгосрочные планы, на десять лет вперед?
– Последний раз долгосрочные планы строили году в 1889-ом. После этого катаклизмы, которые обрушились на страну в политике и экономике, тяжелый трансформационный кризис, труднопредсказуемые направления движения и темпы научили людей, что надолго загадывать не надо. Поэтому все 90-е и нулевые лейтмотивом звучало: дайте нам стабильность. Стабильность – это возможность планировать свои действия, понимание, по какой жизненной траектории ты движешься, в какой последовательности будешь решать жизненные проблемы. Ко многим это чувство пришло в нулевые годы, но не ко всем. И сохраняется страх, что эта стабильность в любой момент может быть опрокинута кризисом. И сегодня мы наблюдаем самосбывающееся пророчество. В очередной раз мы видим, что возникла турбулентность, что сбережения обесцениваются, ВВП вместо того, чтобы расти, по прогнозу будет снижаться. В такой ситуации горизонт планирования сокращается.  

Крым поднял самооценку

– Есть ли сегодня риск распада страны? Или беды объединили людей? 
  – Риск распада страны сегодня кажется наименее реальным, мы регулярно спрашиваем людей об этом. А вот 1996, 98, 99-ый – это были годы, когда возможность распада России вслед за распадом Союза казалась очень реальной. Одной из причин взрывного роста популярности Владимира Путина в 1999 году была надежда на человека, который отвечает за свои слова, делает все, чтобы укрепить страну. Но повестка с тех пор поменялась. Россия серьезно укрепилась, и занимается уже не столько внутренними проблемами, сколько мировыми. Кризис на Украине, гражданская война в Донбассе, и та роль, которую Россия играет в регулировании ситуации, поднимает самооценку наших граждан. Сейчас о риске распада России практически никто не говорит, сейчас риски другие. Они связаны с возможной изоляцией страны от Запада, который все-таки остается самой развитой частью мира, где разрабатывается и производится большая часть высокотехнологичных продуктов, где вращается основная часть мировых денег. Риски и опасения связаны, конечно, с войной, с увеличением масштаба военных действий. Мы стали ближе друг к другу 11 месяцев назад, в марте 2014 года, когда воссоединение Крыма и Севастополя с Россией напомнило, что мы сильная нация, страна. И что мы можем позволить себе восстановить историческую справедливость, которая была порушена четверть века назад, и можем это сделать вопреки мнению страны-гегемона современного мира, Соединённых штатов Америки и их европейских союзников. Это был гигантский заряд оптимизма, патриотических чувств, самоуверенности, куража, всех тех чувств, что нам не хватало.
– Связывают ли россияне свои надежды с Европой, или мы понимаем, что никто там нас не ждет?
– Запад дано потерял статус источника моральных норм, силы, которая знает, как надо делать и готова помочь. Красной чертой стали события 1998 года, это бомбёжки Югославии. После этого мы не рассматриваем Соединенные штаты ни как лидера свободного мира, ни как образец, на который надо ориентироваться. Да, мы пытаемся много взять у них, действовать так, как действовали бы они, но не пытаемся согласовывать свои интересы с ними, интегрироваться в западную цивилизацию. Для нас это пройденный этап. И они не готовы согласиться с тем, что мы войдем в эту цивилизацию, сохранив право на собственное мнение и политику. С другой стороны, мы поняли, что мы русские, американцами никогда не станем, и не хотим ими становиться. Россия сегодня достигла и превзошла уровень экономического развития, который был у СССР к моменту развала, и с точки зрения уровня и качества жизни мы превзошли этот уровень. Конечно, движение вперед не такое динамичное, как хотелось бы всем нам, в нашей экономической модели есть пороки, и конфронтация с Западом усилила эти сложности. Но она придала толчок, чтобы жить собственным умом, решать застарелые проблемы. Например, импортозамещение, индустриализация, развал сельского хозяйства. Мы думали – у нас есть нефть, газ, будем продавать на мировом рынке, а все остальные проблемы заливать деньгами. Но сейчас выяснилось, что это была слишком краткосрочная стратегия. Если хочешь жить собственным умом, надо что-то предъявлять для этого. Должна быть собственная мощная обрабатывающая промышленность, финансовая система, система подготовки кадров и так далее. Этим нужно заниматься, так считает большинство россиян.  

Чем выше поднимаешься, тем больнее падать

– Каковы настроения в нашем регионе?
 – Есть общие тренды – это снижение социального самочувствия. Это идет по всей стране, и в Ульяновской области в том числе. Это связано прежде сего с ростом цен тарифов и непониманием того как мы из этого кризиса будем выбираться. Но это снижение идет с весьма высокого уровня. Потому что в 2014 году показатели социального самочувствия резко выросли. Пусть даже это плохо коррелировалось с данными экономической статистики, мы стали больше верить в себя, в Россию, и это улучшило показатели совершенно разных сторон жизни. Снижение есть, но оно не значительное. Тех, кто оценивает ситуацию положительно, больше, чем тех, кто полагает, что все идет не в том направлении. Губернатор также пользуется поддержкой более половины избирателей. Специфика Ульяновской области состоит в том, что каких-то альтернативных сильных фигур, которые бы зафиксировали себя как оппозицию, как альтернативу, не просматривается. По крайней мере наши опросы таких фигур не выявили. У коммунистов как у самой влиятельной оппозиционной силы таких фигур тоже нет. Поэтому я бы сказал так – ситуация стабильная в области, я бы поставил умеренно позитивный знак.