Клуб «С?МБ?РСК?Й ГЛАГОЛ». Ведущий Клуба – Жан Миндубаев. Тема заседания: «Поэзия волгарей». От ведущего.   Как известно, идет  Год литературы. Клуб продолжает  публикации, связанные  с российской (и не только) словесностью.     Сегодня речь пойдет о поэте Николае Благове. ? не только потому, что Николай Николаевич и родился в январе, и  вручать премию его имени  ульяновским стихотворцам будут 28 января. Есть еще один повод вспомнить мастеровитого стихотворца и то, что с его творчеством и жизнью связано. Небольшая оговорка. Как понятно каждому, литература и ее сопровождение  состоят не только из одних славословий и восхвалений. Критика, высказывание  своего мнения о  творчестве любого литератора, суждения о нем и его работе – это неотъемлемая часть любого литературного  процесса. Вспомним «неистового Виссариона» ( Белинского); вспомним симбирского  сатирика Дмитрия Минаева и еще многих. Критический взгляд на словотворчество, дискуссии по разному поводу – это нормальное явление литературной жизни. Но порой такого рода словесные баталии порождают весьма неожиданные коллизии... О них и рассказывает сегодня известный ульяновский краевед и поэт Николай Марянин.     «Пародийная» история и Венок поэту. Николай Марянин, поэт и краевед.   «?стория…»     С поэтом Николаем Благовым я познакомился в начале 1980-х годов, когда работал в Ульяновском обкоме комсомола. Проводилась учёба комсомольского актива, и была встреча в местном отделении Союза писателей СССР, которое Николай Николаевич в то время возглавлял. Благов нас встретил радушно, со всеми поздоровался за руку и с полчаса рассказывал, какие у нас в Ульяновске имеются таланты, отвечая попутно на наши вопросы. А вскоре он уехал в Саратов, где возглавил журнал «Волга», и вернулся в Ульяновск лишь через несколько лет. Меня меж тем перевели в газету «Ульяновский комсомолец», где я работал заведующим отделом и ответственным секретарём, а в 1987 году был назначен её редактором. Отдел литературы в молодёжной газете тогда возглавлял писатель Валерий Гордеев, у которого отношения с Благовым испортились ещё задолго до этого. Николай Николаевич был человеком прямолинейным, и однажды в присутствии других писателей, мягко говоря, нелестно высказался о стихах Гордеева. Возможно, это и сподвигло Валерия Леонидовича в дальнейшем на дерзкие и некорректные поступки. Однажды он забежал ко мне в кабинет с горящими глазами, держа в руке только что вышедший номер железнодорожной газеты «Гудок», где был напечатан фельетон о Николае Благове. Автор писал о скандале, который якобы устроил на станции Рузаевка поэт, возвращавшийся на поезде из Москвы в Ульяновск. Гордеев стал уговаривать меня перепечатать фельетон в ближайшем номере «Ульяновского комсомольца». Прочитав текст, я ответил категорическим отказом, во-первых, потому, что перепечатками мы не занимались, своих материалов было в избытке, а во-вторых, приведённые в фельетоне факты совсем не вязались с Благовым и не вызвали у меня доверия. Фельетон и без перепечатки наделал тогда много шума, доставив Николаю Николаевичу немало душевных переживаний. А Валерий Гордеев уже через пару недель зашёл ко мне с новой идеей — опубликовать пародии на стихи Николая Благова. Одну из них я сразу узнал, мне показывал её мой предшественник на редакторском посту Анатолий Дмитриев, когда в редакцию пришло письмо с этой пародией от инженера Ульяновского политехнического института С.Вершинина. Вторую пародию написала молодая поэтесса Г.Анисимова, которая занималась под руководством Льва Бурдина в литературном объединении «Парус», проводившем свои заседания в редакции «Ульяновского комсомольца». Письмо Вершинина Гордеев достал из архива, а пародию Анисимовой взял у Бурдина. Прочитав стихи, я вынужден был опять разочаровать Валерия Леонидовича. К самим пародиям у меня претензий не было, написаны хоть и дилетантами, но хлёстко, и я даже сказал Гордееву, что, вполне возможно, когда-нибудь мы их и опубликуем, но только вместе с пародиями на стихи других поэтов.А для этого надо подготовить специальную страницу, пригласить Медведовского и других наших именитых сатириков, представить этот жанр во всей полноте. Но публиковать отдельно пародии на Благова в то время, когда город взбудоражен фельетоном в «Гудке», - это уже травля какая-то. Об этом я и сказал Валерию Гордееву, посоветовав всё же не использовать молодёжную газету для сведения мелких счётов. А через некоторое время меня отправили на две недели на учёбу в ЦК ВЛКСМ.Я уехал в Москву, оставив право подписи газеты своему заместителю Владимиру Марцинкевичу. Но уже в ближайшую субботу, 20 июня 1987 года, когда вышел очередной номер «Ульяновского комсомольца», мне позвонили из обкома комсомола и просили срочно вернуться в Ульяновск. Почему? Да потому, что в газете были опубликованы те самые пародии на Благова, которые я отверг. ?менно это в тот же день и вызвало бурную негативную реакцию в обкоме КПСС. Утром в понедельник я уже был на работе. Оказалось, что Гордеев сразу после моего отъезда написал к пародиям свой комментарий и сдал материал Марцинкевичу, уверив его, что с Маряниным всё согласовано, можно ставить в номер... Сотовых телефонов тогда не было, и Владимир Петрович, не дозвонившись до меня в Москве, поверил Валерию Леонидовичу на слово. А в выходных данных газеты оставил даже мою фамилию, хотя должен был по регламенту расписаться за редактора сам. Перед визитом в обком я тет-а-тет прочитал мораль Гордееву и тут же оформил приказ о вынесении ему строгого выговора за нарушение порядка прохождения редакционных материалов. Валерий Леонидович с выговором легко согласился. А когда я, получив разнос в обкоме комсомола и обкоме КПСС, вернулся после обеда в редакцию, до него уже дошли слухи, что личное дело коммуниста Гордеева решили рассмотреть на партийном собрании, а это грозило ему исключением из партии. Он решил не испытывать судьбу: в тот же день уволился из газеты, снялся в Ленинском райкоме с партийного учёта и уехал навсегда из Ульяновска в Димитровград... Но вернёмся к самим пародиям. Возможно, они не вызвали бы такой острой реакции, если бы не сопровождались письмом автора пародии С.Вершинина и комментариями В.Гордеева, несколько снисходительными и даже оскорбительными... Приведу сначала комментарий Гордеева, в котором есть даже некий политический подтекст: «Мы всё же решились опубликовать пародию нашего читателя. ? не только её. ?бо в портфеле редакции есть и пародия Г.Анисимовой, члена литобъединения «Парус» при обкоме ВЛКСМ, на ту же самую тему. Углубление процесса гласности и демократизации сегодня потребовали и необходимости введения политической рубрики «Молодёжное мнение». Полемика во всех сферах жизни, в том числе и литературной, предполагает не только критику, но и совет, поиск истины, помощь в работе над собой. Уверены, что и данная подборка поможет Н.Н.Благову более серьёзно относиться к творчеству, тем более что стихи его всегда заметны, читаемы. ? со страниц еженедельника к нему обращаются его читатели, обоюдно, вместе с поэтом заинтересованные в чистоте русского поэтического языка». Следует сказать, что обе пародии были написаны на стихотворение Николая Благова «Смущение колодца». Само по себе стихотворение несколько странное, Николай Николаевич в нём использовал оригинальные выражения, нашёл неожиданные новые слова. Помню, кто-то из моих коллег даже сравнивал его с известным стихотворением Льюиса Кэрролла «Бармаглот» и цитировал при этом первую строфу: «Варкалось. Хливкие шорьки / Пырялись по наве, / ? хрюкотали зелюки, / Как мюмзики в мове...» Такое сравнение, конечно, было явно преувеличенным, но некоторые слова действительно были Николаем Благовым сконструированы. Привожу его стихотворение полностью...   Смущение колодца Покоем обдавая погребным, Потёмки необстуканно прозябли, Поганые — с беспечинкой — грибы Ползут по срубу, Лижутся по-жабьи. В колодезном пустуя терему, Бадья набатная - На век, на два посуда - Бесшумно расчехлившуюся тьму Несёт, как мышь, Вспарившая оттуда. Почуя перебойные толчки, Ток-токает с коленца на коленце, Синюшные набыча кулачки, Без солнца, Словно зыбка без младенца.   Оттокала, Заспав себя, Вода. Ленца смущает зеркало колодца... - Брат, не гляди!.. Оттуда никогда Лицо твоё к тебе не обернётся!.. - Парное темечко разбередя, Пустилась в пляс, Пошла гулять над бездной, Отшибла память, старая бадья. Замешкалась Всей болтовнёй железной? Спускаясь по бубенчику до дна, Не просто так, Не просто, чтоб умыться, - Всем серебром дотумкала вода, Как на цепи, Обмёрзнув, Удавиться... ...Здесь ничего не удалось сберечь От стужи продувного опекунства, Попятным дымом поперхнулась печь. Огонь не греет. Хлебы не пекутся. Стоит старушка - Снизка от ветров, Наполненная встречей до захлёба. На коромысле вспыхнуло ведро, Крестом нагнулась - Запылали оба. Семьёй ключей за юбкой голося, Колодец спохватился, леденея. Опешила и старость перед нею: Всю обобрав, Оставила глаза...   А вот цитаты из «Смущения колодца», приведённые в качестве эпиграфа к пародиям в газете «Ульяновский комсомолец»: «Покоем обдавая погребным, Потёмки необстуканно прозябли. Поганые — с беспечинкой — грибы Ползут по срубу, лижутся по-жабьи». *      *      *      *     *     *     *     * «Всем серебром дотумкала вода, Как на цепи, обмёрзнув, удавиться». *     *     *     *     *     *     *     *     * «Несёт, как мышь, вспарившая оттуда...»   ?нженер С.Вершинин, автор первой пародии, прочитал это стихотворение Благова в 5-ом номере журнала «Наш современник» за 1987 год. «Я был так шокирован, – писал он в редакцию, – что мне пришлось написать пародию. Предлагаю её вашему еженедельнику. Увы, не пишу в «Ульяновскую правду», так как уже знаю, что это бесполезно». ? далее Вершинин буквально проехал бульдозером по творчеству Николая Николаевича. Видимо, главным образом именно эти строки вызвали раздражение и в обкоме КПСС, и у самого автора. Вот цитата из опубликованного письма: «В этой подборке стихов у Благова присутствует весь набор технических приёмов, нет только поэзии. Местный поэт, известное имя, тематика повышенного спроса (особенно в «Ульяновской правде»), насилие над языком, которое выдаётся за образность, «языковые эксперименты», дешёвая стилизация в духе - «ай-да мы, люди русские...», употребление всуе великих имён. Всё это приправлено аллитерациями «по вкусу» (автора). Честное слово, когда ЭТО прочитал один из моих коллег, который пишет неплохие стихи (но в отличие от Благова нигде не публиковался), он три дня ходил расстроенный: «Ведь нельзя же ТАКОЕ...» Он никак не мог понять, каким образом это появилось в печати? Если вы не решитесь опубликовать эту пародию (ведь Благов!), пожалуйста, если можно, перешлите её Н.Благову. Поэт-то, конечно, поэт, но надо же и совесть иметь! С.ВЕРШ?Н?Н, инженер УлП?». Говоря о подборке, Вершинин имеет в виду все стихи, опубликованные в 5-ом номере «Нашего современника». Кроме «Смущения колодца», там были напечатаны стихотворения «На Руси», «Трактористки войны», «Зона затопления», «Арине Родионовне» и «Молчание с Царь-пушкой». Оценка автора об известном поэте, конечно же, была резкой и субъективной, и её появление в советской печати не могло остаться не замеченным. А вот и сама пародия С.Вершинина, которую он назвал «Смущение редактора»...   Смущение редактора Покоем обдавая погребным, Приплюхало в редакцию творенье... Захлюпало беспеченьем гробным, как мыши, из колодца воспаренье. Туда заглянешь: не стихи — вода из плесенью прогнившего колодца. - Брат, не гляди! Оттуда никогда поэзия к себе не обернётся. Раз автор тот, в деревню забредя, в колодец глянув, разомлел над бездной. Его с размаху старая бадья... по темечку... всей тяжестью железной. Офонарев, оттумкав, он затих, по-жабьи разлизавшись виновато. ? в голове его распух тот стих - за извращенье языка расплата. ? никого теперь не уберечь. Редактор спохватился, леденея: «Ведь Благов!.. Мою руки — дело с плеч! В печать её! ? автора под нею...» Чего шуметь, когда стихи его уж напечатаны. Попробуй-ка отмыться! Прочёл, и не осталось ничего, как на цепи, обмёрзнув, удавиться... С самим С.Вершининым мне не удалось тогда встретиться, после публикации иногда даже сомнение возникало, а не псевдоним ли это чей-то... А вот автор второй пародии Галина Анисимова стала в Ульяновске известной поэтессой, вступила в Союз писателей России. А когда я однажды рассказал ей ту давнюю историю, она была потрясена, что вокруг публикации кипели такие страсти, и подарила мне изданную в 2007 году книгу «Мемуары юмористки» с автографом: «Николаю от автора с сожалением о том, что «нам не дано предугадать, чем наше слово отзовётся». Дело в том, что в этой книге Галина описала ту же самую историю, взгляд, так сказать, с другой стороны. Анисимова тогда посещала литературное объединение «Парус». Стихотворение Николая Благова «Смущение колодца» она прочла в феврале 1987 года в газете «Ульяновская правда» и не удержалась, написала пародию на стихи знаменитого земляка, вдохновившись почти теми же благовскими строками: «...Оттокала, заспав себя, вода», «...Всем серебром дотумкала вода, / Как на цепи, обмёрзнув, удавиться», «...Поганые — с беспечинкой — грибы», «...Отшибла память старая бадья». Хотя пародия у Галины Юзефовны получилась не злой, даже домашней, и называлась она «Смущение от «Смущения...»...   Смущение от «Смущения...»   Пришла с работы: «Батюшки, беда!» - Ни капельки воды не оказалось. Оттокала, заспав себя, вода. Моя семья без ужина осталась. Гляжу в колодца смёрзнувший провал: Потёмки необстуканно прозябли. А может, я немного не права, На всё взирая попросту, по-бабьи? Мозги и у колодца иногда (Хоть сам — дуб-дубом) могут шевелиться: Всем серебром дотумкала вода, Как на цепи, обмёрзнув, удавиться... ? никуда не деться от судьбы, Прошло колодца времечко златое. Поганые — с беспечинкой — грибы ?спользую сегодня на жаркое... Полезла за грибами аж до дна, Дотуда, где мокро и очень сыро. Отшибла память старая бадья - Ведь обошлись бы запеканкой с сыром. *   *   * Не спрятаться, не скрыться, не убечь! От продувного опекунства стужи. Попятным дымом поперхнулась печь, Но ужин выдала. Могло быть хуже...   «? вот с лёгкой руки Льва Бурдина, – пишет в книге Галина Анисимова, – моя пародия появляется в газете «Ульяновский комсомолец». На этой же странице была опубликована пародия С.Вершинина «Смущение редактора» на это же самое стихотворение. Прочитав обе, я призналась себе, что моя — это слюнявое женское сюсюканье по сравнению с мужским голосом, режущим правду-матку!» Далее Анисимова продолжает: «...А вот я со своим «Смущеньем...» села в лужу. ?з Москвы в нашу забытую провинцию приехал маститый поэт Николай Старшинов искать поэтические брильянты и выявлять молодые таланты. Весь наш «Парус» читал свои поэзии и прозы. Я, как всегда, решила быть оригинальной и кроме своей ранней и недозрелой — увы! – поэзии прочитала ещё и пародию. В силу своей высочайшей близорукости я не совсем правильно истолковала реакцию мэтра и зала. По окончании мероприятия, по дороге домой, за Волгу, один талантливый и подающий надежды поэт сказал: «Ну ты даёшь! Ведь Благов и Старшинов — друзья!» ? я поняла, что мне не светит прославить родину Ленина своей поэзией. Так я стала поэтическим диссидентом и ушла в глубокий андеграунд... Беспристрастное время безжалостно расставляет ударения, ставит запятые и точки: ушёл из жизни Николай Благов. А я с тех пор не пишу пародии...» Мне передавали, что Николай Николаевич переживал эту публикацию болезненно. Но случая объясниться так и не предоставилось, в молодёжку к нам он не приходил. В 1988 году меня перевели заведующим отделом в газету «Ульяновская правда». Благов в то время часто заходил в редакцию к своему другу, заместителю главного редактора ?горю Хрусталёву, и подолгу сидел в его кабинете. Каждый раз, заходя по делам газеты к ?горю Антониновичу, я здоровался и с Благовым, он сухо кивал в ответ и отворачивал взгляд к окну. Мне казалось, что он всё ещё винит в той публикации меня. Как-то раз я даже спросил Хрусталёва, может, объясниться мне с Благовым? Тот ответил, что лучше не надо, Николай Николаевич, мол, в курсе, что и как было, но говорить на эту тему не любит. А ведь и на стихи других известных ульяновских поэтов в те годы сочинялись пародии. Самая известная из них написана мэтром советской пародийной поэзии Александром ?вановым на стихи Владимира Дворянскова, называется она «Родословная»... Здесь, конечно, сразу чувствуется рука мастера, изящество слога и мысли, тонкий юмор — именно то, что всегда отличает настоящую пародию. На такое и обижаться-то грех...   Родословная «Чтоб не было каких-то кривотолков: Мол, прадед твой, наверно, из дворян, Я древо родовое за просёлком Нашёл вчера среди лесных полян».                                                             Владимир Дворянсков. Суровая штуковина — анкета. В моей, к примеру, найден был изъян: Фамилия Дворянсков — что же это, Никак из недорезанных дворян?   Лишился от обиды я покоя, Хотелось крикнуть: да избави бог! Кому могло взбрести на ум такое?! Но доказательств привести не мог.   Своею родословной с интересом Занялся я. ? вот однажды шёл, Насвистывая Пахмутову, лесом ? древо родовое вдруг нашёл.   Его узнал я. Размахнулись ветки, Я прислонился к дереву плечом... На нём мои недавно жили предки. Дворяне здесь, конечно, ни при чём. Пародия, без сомнения, — жанр острый, но реагировать на неё надо всё же философски и с юмором. Если, конечно, к этому не примешана чья-то личная неприязнь....  

Венок поэту

А теперь о другом. Друзья и ученики Николая Благова в разное время писали посвящённые ему стихи. Хочу представить четыре стихотворения, написанные ульяновским писателем Петром Трофимовичем Мельниковым. Он хоть и был на три года старше Благова, но считал его в поэзии своим учителем и литературным авторитетом. Пётр Мельников скончался в 2012 году, а четырьмя годами ранее, в 2008-ом, к 80-летию автора в Ульяновске было издано собрание его сочинений в 2-х томах. Первый том называется «Даль» и содержит все поэмы и стихи Мельникова. Среди них и те самые четыре посвящения Николаю Благову, открывающие некоторые интересные факты биографии поэта. Первое стихотворение называется «Мои друзья» и написано 9 июня 1973 года. Компания друзей побывала тогда с ночевой на природе, и Пётр Мельников с лёгкой иронией описал, чем каждый из них занимался в загородной прогулке. Кроме самого автора, в стихотворении присутствуют поэты Владимир Пырков и Николай Благов, журналист Александр Артёмов, художник и биолог Виктор Шустов, работник говорящей профессии А.Д.Астафьев.   Мои друзья Есть жизни смысл глубокий, изначальный: Пусть говорят, что лучше где-то там!.. Нам захотелось после встреч случайных Пошляться вместе по родным местам. Чтоб насладиться запахом живицы, Увидеть даль, пока она видна; Послушать, как поют, щебечут птицы, Узнать, какой бывает тишина. От города вдали, вдали от сёл Сегодня мы бездомные бродяги. Пырков на холм с транзистором ушёл, В мешке спит Благов, словно в саркофаге. Астафьев расточается в пылу - Он и во сне не говорить не может! Попал Артёмов пяткою в золу ? голосом покой ночной тревожит! Явился Шустов из густых лесов. Он на сучок рюкзак повесил старый, Чтобы начать из листьев и цветов, Пока все спят, подборку на гербарий. Костёр потух, над озером туман. Сижу я на пенёчке, как на троне! Бредёт устало звёздный караван, Заря с зарёй сошлись на небосклоне. ? пусть траву посеребрит росой: Биологи, поэты, журналисты, Поспите вы ещё часок, другой. Разбудят вас пернатые горнисты. Второе стихотворение автором не датировано, но относится оно, вероятно, тоже к 1970-м годам. Называется это посвящение «Раскаяние». Благов тогда приобрёл себе двустволку, но стрелять из неё по «братьям нашим меньшим» не любил, видимо, не хватало духу, в чём он и признавался иногда своим близким друзьям. Однажды поэт взял на охоту Петра Мельникова, и друг затем в поэтических строках отобразил эти ружейные переживания Николая Николаевича...   Раскаяние Шли мы по-над берегом заречья. Вился в небе коршун золотой. Я у Коли Благова с заплечья Снял ружьё и вскинул над собой.   Но поэт и друг сказал мне строго: «Не стреляй, остановись, остынь!.. На пригорке сусликов так много, Ну, а коршун здесь всего один».   ? глаза скрывая виновато, Шепчет в оправдание своё: - Сам не знаю, для чего когда-то Я купил двухствольное ружьё. Откликнулся Пётр Мельников и на преждевременный уход своего друга. В стихотворении, посвящённом светлой памяти Николая Благова, он как очевидец передаёт свои ощущения от того дня, когда в селе Крестово Городище поэта проводили в последний путь... *   *   * Светлой памяти Н.Н.Благова Дубовый крест, железная ограда, ? над землёй песчаный бугорок; ? веет с Волги свежестью прохлада; ? сон поэта вечен и глубок.   Провидцы вознесли и погубили. Последняя мечта его была: Ещё хоть раз вдохнуть дорожной пыли, Пройтись лужком по улице села.   ? прежде он порой уединялся, Над вымыслом не сдерживая слёз, Отчаянно влюблялся и стеснялся Под окнами лепечущих берёз.   В избе с лучами первыми денницы, Как тени, поднимались к потолку, Скрипели под ногами половицы: Он бережно вынянчивал строку.   Через снега, через дожди косые Воистину для нас и для него Сияла синью Волга и Россия, ? не было дороже ничего!   II Бежит трусцой дородная лошадка, Её копыта глухо в землю бьют; ? движется телега тихо, шатко - Возница вожжи теребит и кнут.   К любой работе он всегда готовый, Присел бочком на свежую траву. На кладбище возил он крест дубовый, В село везёт — поникшую вдову.   Он тягостно вздыхает и сутулится, ? светится печаль с его лица. Притихла обезлюдевшая улица, ?, кажется, не будет ей конца!   Но вот и сад. На древних пепелищах Стоит и не торопится на слом - В большом селе Крестово Городище - Родительский осиротевший старый дом. ? ещё одно стихотворение Петра Мельникова, которое называется «Памяти поэта», написано явно о Николае Благове, хотя автор и не указал это в эпиграфе. Здесь описан поэт с талантом от Бога, у которого ушли из жизни отчим и мать, который любил народ и особенно крестьян, писал стихи, пил вино и воспевал широкую Волгу...  Ну, чем не портрет Николая Николаевича!   Памяти поэта Ушли из жизни отчим, мать, Ушёл за ними он. Судьбу напрасно умолять - Суров её закон.   Его святой душе полёт, Талант был Богом дан! ? так любил он свой народ, Особенно крестьян!   У них земля и жизнь своя, Благословенный труд! Живут, веселья не тая, А грустно — запоют.   Под вечер, распахнув окно, Сидел он за столом; Писал стихи, и пил вино, ? думал о своём.   ? вот, наперекор всему, Не слыша голос свой, Хотел бы я сказать ему Весеннею порой:   - Всё так же в небе облака Путь совершают свой, Всё так же Волга широка, Воспетая тобой!   Возможно, кто-нибудь однажды соберёт все стихотворные посвящения Николаю Благову в один поэтический венок. Не сомневаюсь, в целом он будет ярким и многоликим, хотя среди цветов этого венка всё же будут попадаться иногда колючие стебельки едких пародий и сатирических шаржей...

Послесловие ведущего Клуба.

Прочтя стихотворение Николая Благова о судьбе заброшенного старого деревенского колодца, я понял, как далеки были процитированные выше «пародисты» от истинной поэзии. Они ведь так и не поняли, какие  глубокие чувства пробудил в душе  поэта забытый людьми, никому уже ненужный деревенский колодец! Они не ощутили той волшебной магии точного  слова, которая и есть суть поэтического ощущения мира. Они — явно не бродившие  в бесконечном  лесу  потрясающе богатой русской лексики - не смогли уловить  аромат той печали, которую блестяще  выразил  в своем стихотворении Благов... ? еще. Эти пародисты и не могли, вероятно,  понять всю глубину - уже не старого колодца, а глубину поэтического языка Благова, который был, в частности, рожден не только талантом поэта, а еще и тем обстоятельством, что сельская жизнь,  все оттенки  ее для Николая Николаевича были не фоном бытия,  а самим  корневым бытием... Так что я считаю  стихотворение  «Смущение колодца» великолепным. А  процитированные пародии — просто примитивными. Что, впрочем, не означает, что они не имеют права быть  опубликованными.   Жан Миндубаев.