Окна корпункта «?звестий» в 1983 году выходили на Волгу. Время двигалось к полуночи, когда внизу, на знаменитой ульяновской «восьмерке», ведущей к речному порту и к мосту через реку раздались душераздирающие сирены скорой помощи. Выглянув в окно, я увидел бесконечную цепочку мигалок. Десятки карет неслись из города к Волге… Что там случилось, у реки? Телефон дежурного речного порта был недоступен. Дежурная служба горисполкома беспрерывно была занята. На скорой молчали. На набережную Волги уже никого не пускали. Железнодорожно-автомобильный мост был перекрыт наглухо. ? только «санитарки» вершили свою зловещую карусель от левобережья к центру Ульяновска… Ночью общая картина трагедии, произошедшей под Ульяновском, мне стала известна. Четырёхпалубный теплоход «Суворов» совершал туристический рейс по маршруту Ростов-на-Дону – Москва. На борту было около четырёхсот человек – туристы, команда, обслуга. ?, конечно, были «зайцы» – этих прихватили с собой члены экипажа. Все шло обычно. К Ульяновску «Суворов» подошёл в ещё светлые июньские сумерки. Стоянки здесь не предусматривалось. Корабль, минуя причальную стенку речного порта, шёл по фарватеру реки под мостовой пролёт... Тут надо подчеркнуть вот что. Пролёты моста, построенного ещё в 1916 году, идут с понижением – от крутого правого берега к пологому левому берегу. Естественно, самые высокие от уреза воды – правобережные. Теплоходы, идущие снизу, должны проходить под мостом пятым пролётом. В ту злополучную ночь вместо обязательного для всех капитанов пятого пролёта «Суворов» шёл в более низкий, шестой пролёт… Эта была катастрофа. Диспетчер речного порта заметил неправильное движение судна. Он стал предупреждать вахтенных на «Суворове» о надвигающейся беде. ? даже стали пускать предупредительные ракеты. Всё было бесполезно. Со скоростью двадцать пять километров в час «Суворов» врезался в мост. Кошмар, воцарившийся на судне, трудно было представить. Верхняя ферма моста срезала, как бритвой, капитанскую рубку. Затем снесла зрительный зал верхней палубы. Затем калечила, разрывала на части, сметала с палубы веселящихся пассажиров… В это время по мосту шёл железнодорожный состав, груженный лесом-кругляком. От мощного удара платформы полезли друг на друга; брёвна летели на судно, на воду, калеча и добивая людей… Столкновение произошло без десяти одиннадцать. Теплоход со срезанной верхней палубой пролез под мостовой пролёт, закрутился на одном месте и замер… Очевидцы рассказывали о потоках крови, расчлененных трупах, оторвавшихся конечностях. От этого зрелища становилось не по себе даже врачам… Как потом выяснилось, в эту ночь на «Суворове» простились с жизнью сто семьдесят шесть человек… Движимый вполне понятными любому журналисту чувствами я поспешил написать для «?звестий» короткий репортаж о величайшей трагедии в истории волжского судоходства. Телетайп в корпункте, вроде бы, работал. Текст, вроде бы, ушёл в Москву. Я полагал, что его опубликуют. Но этого не случилось. Вместо моего репортажа появилось краткое сообщение ТАСС: «От Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР. 5 июня с.г. на Волге, вблизи Ульяновска, произошла авария пассажирского теплохода «Александр Суворов», повлекшая за собой человеческие жертвы. ЦК КПСС и Совет Министров СССР выражают глубокое соболезнование семьям и родственникам погибших». Удивляться этому не приходится. Это была эпоха, о которой острые языки шутили так: «В Советском союзе землетрясений не бывает». Мне остаётся лишь добавить те детали, которые не могли быть преданы гласности тогда, в далёком 1983 году. Они таковы. Первое, самое главное: кто виноват в том, что судно устремилось не в пятый – а в шестой, непроходной, пролёт? Следствие весьма дотошно изучало эту загадку. Высказывались даже предположения о некой «диверсии» иноземных спецслужб. Но всё оказалось куда проще и по-нашему, по-российски, привычнее. Как известно, в официальных ведомственных уставах речфлота, подчеркнуто, что в первую голову ответственность за «надлежащее несение вахты» несут вахтенные. В тот вечер вахту несли штурман Митенков и рулевой Уваров. Капитан судна Клейменов спал у себя в каюте – ему предстояла, как всегда, ночная вахта. Так вот, свидетели, заглянувшие в рубку теплохода за несколько минут до столкновения, говорили следователям, что штурман якобы читал преспокойно детектив, а рулевой был явно не сосредоточен перед прохождением моста. Кроме того, сигнальные огни на мосту ещё не были зажжены. Вдобавок, над шестым пролётом стояла будка путевого обходчика, которую в сумерки можно было принять за сигнальный щит (для судов, идущих снизу по реке, он как раз и был прямоугольным). ? всё! Но виновного найти было надо. Судили капитана Клейменова – не за то, что судно врезалось в мост. А за то, что выброшенный ударом из каюты в Волгу капитан не вернулся на судно и «не принял надлежащих мер...» Ему дали десять лет.   Жан Миндубаев